Первые длому уже приближались к концу причала, примерно в двух милях от «Чатранда». Но они не остановились: с грацией дельфинов они нырнули в море. Нырнули один за другим, совершая длинный скоординированный маневр. Дюжины, затем сотни: на волнах закачался целый батальон.
— Безумие! — сказал Фулбрич. — Пловцы не могут догнать корабль! И даже если смогут, что тогда? Мы на шестьдесят футов выше ватерлинии!
Пазел посмотрел на Ташу: ее дикие глаза метались с одного на другое. Вокруг них толпились люди из Первой вахты, освобождая крепления, взбираясь по вантам, вопя из джунглей веревок над головой: «Отпустите! Выбрать шкоты! Натянуть фалы!» Фок-марсель уже вздымался над рангоутом. За ним последовал грот-марсель, и два огромных прямоугольника кремового цвета наполнились и натянулись. Энергия наполнила корабль, и его нос медленно отвалил от острова.
Длому превратились в дымку из черных точек, появляющихся и исчезающих в волнах. Некоторые из моряков наблюдали за этим зрелищем с изумленными ухмылками; это было похоже на то, как если бы стадо быков решило зарыться в землю. Но Пазел не ухмылялся. Он вспомнил, как Болуту и Ибьен легко доставили раненого тураха на берег. Он выхватил подзорную трубу у Фулбрича. Гребки воинов были удивительно быстрыми, и их ноги вспенивали воду позади них. Он повернулся к Ибьену и прокричал сквозь шум:
— Они нас нагонят?
— Откуда, клянусь Адской Пастью, мне знать? — крикнул в ответ Ибьен.
— Ты мог бы нас нагнать?
Его чувства подсказывали ему, что вопрос нелеп: длому плыли; корабль поднимал паруса. Ибьен колебался, глядя на черные плавающие фигуры.
— Нет, — наконец сказал он и опустил глаза.
Это должно было успокоить Пазела, но возымело противоположный эффект. Ответ Ибьена был пропитан стыдом.
Роуз продолжал реветь в окно:
— Растянуть крюйс брамсель по крюйсель рее. Больше матросов с наветренной стороны! Закрепите фок-мачту или потеряете ее, вы, ползучие слизняки!
Пазел взглянул на ветроуказатель, развевавшийся на рее джиггер-мачты: ветер достаточный для продвижения вперед, но не для скорости. Не имеет значения, сказал он себе. Ибо как быстро длому вообще могли плыть? Три узла, четыре? Фулбрич прав: это было безумие. Но длому быстро приближались, направляясь прямо к ним, как стрела, а «Чатранд» все еще разворачивался.
— Лапвинг! — внезапно взвыл Роуз. — Перережьте эти проклятые-Рином плавучие якоря! Нос борется с поворотом, разве вы этого не чувствуете?
Пазел сразу понял, что капитан был прав: брезентовые якоря тянулись против поворота, как упрямые мулы. Пазел покачал головой.
— Роуз угадал всю тактическую ситуацию оттуда, — сказал он Энсил, — причем он даже не мог видеть, что происходило на берегу.
— Он видел, как мы это видели, — ответила Энсил.
Решительный удар с бака: Лапвинг ударил топором по тросу плавучего якоря. На третьем ударе трос разорвался, и «Чатранд» вошел в поворот, набирая скорость. Его бушприт указывал то на красную башню (замок сломан, двери распахнуты), то на пустые дюны, то на угол деревенской стены.
Фиффенгурт повернулся на корму. Взгляд и кивок, и команды на грот-мачте начали тянуть с усилием. Внезапная мысль заставила его поднять подзорную трубу: да, кормовой плавучий якорь тоже сброшен. Затем его взгляд поднялся вверх, как и обе руки: «Поставить брамсели, от носа до кормы!» прогремел приказ, и один за другим развернулись верхние паруса. Они заполнялись быстрее, чем полотно внизу: на такой высоте было больше ветра. Теперь они поворачивали с усилием, корабль накренился с подветренной стороны в своем стремлении развернуться. Фиффенгурт положил обе руки на поручни и тяжело вздохнул.
— Теперь у нас все будет в порядке, парни, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он соскользнул по трапу на бак, как молодой человек, и повернулся лицом к капитану. Рев Роуза сменился кашлем (задымленный кубрик действовал на всех заключенных), но он одобрительно кивнул Фиффенгурту. Фиффенгурт дотронулся до своей фуражки, ловко повернулся (грудь выпячена, подбородок высоко поднят), и затем впередсмотрящий крикнул с марса:
— Песок! Песчаная отмель в полумиле, три румба по правому борту! Никакой глубины! Никакой глубины! Песчаная коса прямо поперек нашего пути!
Они еще не начали свой бег, и никакая скорость им не угрожала. Но гребень затопленной песчаной косы был расположен катастрофически неудачно. Он начинался на восточной оконечности острова и извивался вдоль берега почти на милю. Фиффенгурт взвыл, требуя коррекции курса. Сотни людей у канатов суетились и ругались. Они могли плыть только на север, прямо до ворот деревни, пока не кончится песчаная коса.