— Чокнутая девчонка! — Нипс рассмеялся, обнимая ее до боли. — Как вам с Пазелом удавалось так долго оставаться в живых без нас?
— Это был Герцил, который вас вытащил, — сказала Таша, ее собственные глаза блестели от слез. — Совет был готов взорваться, но он успокоил всех, пристыдил Таликтрума и выдвинул идею с временным освобождением.
— Иногда требуется боец, чтобы остановить бой, — сказал Болуту. — Ну же, пойдем! Час пролетит быстро. У нас есть кое-какая еда в большой каюте, и горячая вода для купания, по два ведра на каждого. А Фелтруп просто сходит с ума.
— Сначала о главном, — сказал Нипс. — Что, во имя девяти вонючих Ям, случилось с Пазелом?
Наступило неловкое молчание. Таша опустила глаза, и, к изумлению Нипса, ее уши начали краснеть. Затем голос из-за ее спины произнес:
— Боюсь, это моя вина, Ундрабаст.
Грейсан Фулбрич, один глаз которого был фиолетовым и налитым кровью, подошел и протянул руку. Нипс просто уставился на него. Затем, к своему удивлению, он увидел, как Таша нежно взяла другую руку Фулбрича, как что-то, к чему она питала нежную привязанность.
— Я так старалась, Нипс, — сказала она с мольбой в голосе. — Сказать ему раньше, объяснить. Пазел не сделал ничего плохого.
— Никто не виноват, — сказал Герцил.
— Меньше всего Паткендл, — сказал Фулбрич, кончиками пальцев касаясь руки Таши. — Ты знаешь, он был потрясен. Он действительно ее любит. Из-за этого я не могу злиться. На самом деле я надеюсь, что однажды мы все станем друзьями.
Нипс ударил его. Жестоко, в живот. Он уложил Фулбрича на палубу, прежде чем они оторвали его.
— Ты бешеный, забытый Рин, слюнявый пес.
Только Марила могла произносить такие резкие оскорбления таким спокойным голосом.
— Я же сказал вам, что мне жаль, — сказал Нипс, прижимая чистую марлю (предоставленную Фулбричем) к носу.
— Великолепно. Просто чертовски великолепно, — продолжила Марила. — Осталось тридцать минут. Если нам повезет, твой нос перестанет кровоточить в течение последних трех.
— Тогда почему бы тебе не пойти и не заняться чем-нибудь?
— Я ненавижу тебя. Ненавижу.
— Вы несправедливы к нему, — сказал Пазел, положив руки на прутья своей камеры.
— Не говори мне о справедливости, — сказала Марила все тем же невозмутимым голосом. — Ты думаешь, мне жаль тебя, запертого на целых три дня? — Она пристально посмотрела на Нипса. — После этого Таликтрум никогда больше не выпустит Нипса.
— Послушай, Марила, — сказал Нипс, все еще откидывая голову назад, — Фулбрич — лжец. Подделка. Он нашел... слабое место, видишь? Слабое место в Таше, и он его использует.
— Таша не дура, — сказала Марила. — Если она с ним, у нее должна быть причина. И, если вы спросите меня, то она его просто обманывает, как все делают.
— Тогда она фальшивка, — сказал Пазел. — Она его не любит. Притворяется.
— Что ж, она чертовски хорошо справляется. — Затем, видя, как Пазел съежился от ее слов, она добавила более громким голосом: — Я никогда не говорю свои мысли как надо. Я это знаю. Если ты хочешь, чтобы тебе кто-то солгал и заставил тебя почувствовать себя лучше, может быть, мне стоит уйти. — Она замолчала, глубоко дыша. — Но если ты спросишь меня, тебе будет лучше без нее, этой грязной богатой гругустаграл. Ты был не единственным, кого она одурачила. Я была там, когда она сказала тебе, что покончила с Фулбричем. Я знаю, через что ты прошел с ней. Для нее.
— Что такое гругу-гу... — зашептал Нипс.
— Заткнись, — сказала Марила.
— Таша — хороший человек, — настойчиво сказал Пазел, выглядя несчастным. — И она нам нужна. Мы должны быть командой.
— В точности, — сказала Марила. — Эти шрамы от ожогов означают, что вы должны держаться вместе, вы трое, Герцил, Болуту и даже Роуз — стоять и сражаться вместе до победного конца. Кроме того, ты и Таша... — Она сердито надула свои круглые щеки. — Это похоже на магию. Ты любишь ее, несмотря на вторжение в Ормаэл, несмотря на ее отца. Я думаю, тебе даже удалось полюбить ее отца. И если она хочет все это выбросить только потому, что какой-то красавчик...
— Красавчик? — воскликнули оба мальчика. — Не он! Он придурок!
Марила переводила взгляд с одного на другого.
— Безнадежны, — вздохнула она.
Нипс снова повернулся к Пазелу.
— Герцил, должно быть, в этом замешан, — сказал он. — Но почему они это делают, и почему они тебе не говорят? Это то, что ты должен выяснить.