— Мы из одной семьи, он и я, — сказал незнакомец. Он сделал паузу, затем добавил: — Карисканцы, я думаю, прячутся среди вашего скота.
Рука Роуза метнулась с поразительной скоростью. Нож оставил короткую рану на щеке незнакомца. Ибьен подавил еще один крик и завопил:
— Капитан Роуз! Капитан Роуз! Ташисик, заставьте его остановиться, ради себя, ради корабля!
Таша двинулась вперед, а за ней Нипс и Марила, но толпа испуганных моряков теперь стояла рядом с Роузом и сдерживала их. Таша положила руку на плечо каждого друга и покачала головой: Не так.
— У нас нет скота, — сказал капитан. — Наш скот мертв. И ты будешь следующим, потому что твой рот полон лжи.
— Совсем нет скота? — спросил мужчина с искренним недоумением в голосе.
Роуз близко наклонился над своим пленником.
— Мы перейдем к пальцам, — сказал он, — и, поскольку ваш вид может отращивать пальцы, языки и другие части тела, я возьму по два за каждую ложь.
— После всех этих лет, — вздохнул незнакомец, — наши расы снова собрались вместе, вот таким образом. Капитан Роуз, я вижу, что должен объяснить несколько моментов. Вы дрейфуете к границе Кариска. Вы попали в искусственное течение, призванное на огромной скорости унести Последнюю Армаду Бали Адро во вражеские воды. Если вы продолжите путь на восток, то скоро достигнете Нандирага, первого великого города Кариска, и конфликта, более ужасного, чем можно выразить словами. Вы должны немедленно отплыть от течения и повернуть на запад, пока держится хороший ветер. Возможно, вы обнаружите, что могли бы отремонтировать свой корабль в Масалыме, и я, возможно, мог бы оказать вам услугу в этом отношении.
Но город Масалым является частью империи Бали Адро, как и вся береговая линия за его пределами на тысячу миль. Он проклят, мой возлюбленный Тарум Адрофинд, и, вполне возможно, умирает. Но он еще не умер. И есть один закон, который будет действовать очень долго: никто, кроме моей родственников, не может проливать кровь моей семьи. Все остальные преступники должны быть казнены.
Роуз стоял, словно окаменев. Нипс почувствовал холодок на затылке.
— Капитан, — сказал он, — будьте осторожны, сэр. Я думаю, он говорит правду.
— Конечно! — сказал Ибьен. — Его лицо...
— Ах да, мое лицо, — сказал новоприбывший. — Я могу спрятать свою грудь под рубашкой, но щека — совсем другое дело.
— Значит, ты говоришь о расовом законе? — спросил Роуза. Только — длому может причинить вред другому длому, так?
Незнакомец рассмеялся, при этом поморщившись.
— Даже в годы нашей славы мы не были так добры друг к другу, — сказал он. — Нет, капитан, под родственниками я подразумеваю свою большую семью, не более того.
Как бы в объяснение, он показал им свою левую руку. На большом пальце блестело грубое, тяжелое кольцо, похожее на самородок чистого серебра. Роуз нахмурился, колеблясь, затем жестом приказал матросам поставить мужчину на ноги.
— Как, во имя Девяти Ям, они тебя называют? — наконец спросил он.
— Я Олик, — сказал незнакомец и поморщился, когда его ноги коснулись досок.
— Просто Олик?
Незнакомец ощупал раны на его лице и груди. Он глубоко вздохнул и выпрямился во весь свой немалый рост. Он пристально посмотрел на Роуза.
— Мое полное имя, — сказал он, — принц Олик Ипандракон Тастандру Бали Адро.
Он поднял руку, как бы собираясь говорить дальше, но, прежде чем он смог сказать еще хоть слово, рухнул на палубу.
Глава 10. ПРАВИЛО ДОМА
24 илбрина 941
Худощавый мужчина в золотых очках в спешке выбежал из большой каюты. Он был выведен из равновесия с самого начала, но пути назад не было. О, он наломал дров, он в опасности — но им больше никогда не будет править страх. Хотя корабль был не его. Он чувствовал вкус перемен. Он мог быть потрясающим сновидцем, но не таким опытным, как враг, с которым он столкнулся.
На протяжении десяти ярдов в коридоре было тихо, тепло, и он чувствовал жизнь вокруг себя. Герцил в медитативном трансе. Нипс беспокойно спит в гамаке, его сон-я поднимает голову и плечи, чтобы посмотреть сквозь деревянные стены в направлении человека в очках. Марила проснулась, напряглась, прислушиваясь к Таше и Фулбричу, едва позволяя себе дышать. Сама Таша находится далеко позади него, в большой каюте, у окон, надеясь, что в дверь не постучат. Болуту спит и бежит по своим собственным сон-землям, очень далеким.
Затем человек перешагнул красную черту, прошел сквозь магическую стену, и его поглотил хаос сна. Корабль накренился — или это изменилось притяжение земли, — и он наткнулся на переборку. В самом воздухе раздавался слабый постоянный гул, слышались стоны, свет был рассеянным и тусклым. Неважно, он пробудет здесь недолго. Он свернул в коридор по левому борту и потянулся к дверной ручке (смутно осознавая, что это вход в старую дамскую комнату первого класса), распахнул ее и увидел... пекарню, его любимую пекарню в Нунфирте! Скромный магазинчик, где он превратился в проснувшееся животное! Он почувствовал запах хлеба, увидел чернокожую женщину, склонившуюся над миской для смешивания. Разве он не мог подойти к ней на минутку, упасть на колени, сообщить ей о чуде, которое она сотворила? Мадам! Я был вором в ваших тенях, крысой. Однажды утром вы плакали — ваш муж сбежал с продавщицей масла. Я услышал и проснулся: вы стали искрой для трута, который все еще горит внутри меня.