— Да, — сказала Энсил, — я сохраняю веру.
— Я не убивал свою тетю, — сказал он, слова вырывались теперь как нечто неподвластное его контролю. — Это сделал Стелдак, это он вонзил копье ей в трахею, я не отдавал такого приказа, еще было время поговорить. Пустая трата жизни — я могу сказать это сейчас. У нее были прекрасные качества, я знаю это лучше, чем кто-либо другой, лучше, чем какая-нибудь убитая горем девушка. Ее интуиция, например. Она знала, что я люблю музыку, хотел быть музыкантом, однажды, до того, как я приступил к своим настоящим обязанностям, она научила меня плавать, а также изменять свой голос — не важно — ты собираешься признаться?
Энсил в ужасе уставилась на него.
— Говори! — сказал он.
— Что с тобой случилось? — это было все, что она смогла сказать.
— Со мной? Со мной? — Внезапно Таликтрум закричал ей в лицо. — Сатурик, забери ее отсюда. Она скажет правду или предстанет перед судом клана. Мы должны были остановить эту женщину, Энсил. Разве ты не видишь, какой несчастной она была внутри? Жалкой, ничтожной! Еще до того, как мы поймали ее, она разрушала себя. Мы должны были действовать, пока она не обрекла на смерть всех нас.
Когда девушка ушла, Таликтрум бросился в кресло. Майетт подошла к нему сзади и начала разминать его плечи. Он закрыл лицо руками.
— Она вполне могла бы быть предательницей, — сказал он. — Она ненавидит нас, ненавидит наше руководство.
— Она извращенная и ревнивая, — сказала Майетт. — Если однажды утром Герцила найдут мертвым в его каюте, мы заранее знаем, кто перерезал ему горло.
— Нет, — сказал Таликтрум, его пальцы сильно дрожали. — Они союзники, эта девушка и мечник. Я видел, как они разговаривают. Мы должны действовать, чтобы ее осудить. У нас уже есть доказательства ее измены.
Сатурик нахмурился:
— Это немного рискованно, м'лорд. О, клан, скорее всего, одобрит ваше решение. Но позже, когда они не будут так бояться, могут возникнуть неудобные вопросы.
— Тогда держите их в страхе, — сказала Майетт, в испуге нажимая сильнее, пытаясь заставить Таликтрума посмотреть на нее. — Энсил заслужила смерть; есть другие способы ее убить, кроме казни по приказу клана. Позвольте ей исчезнуть. Двое или трое из ваших Солдат Рассвета могли бы выполнить эту работу.
— Убери от меня свои руки, — сказал Таликтрум. Когда Майетт отшатнулась, уязвленная, он добавил: — Продолжай, Сатурик. Что за неудобные вопросы?
Сатурик скрестил свои мощные руки:
— На самом деле, Энсил имела полное право оставаться рядом со своей госпожой, даже вопреки вашим приказам. Возможно, она сама в этом не уверена, но старейшины Дома прекрасно знают закон — и они точно так же знают, что преступил клятву Лудунте, а не Энсил. Он поклялся служить леди Диадрелу во всем, пока не будет освобожден с ее согласия или по воле клана на полном совете. Даже лидер клана не может разорвать эту связь.
— Но пророк может, — произнес голос у него за спиной.
Это был лорд Талаг. Остальные вздрогнули; он спустился со шкафа без посторонней помощи и теперь стоял, прямо и гордо, в дверном проеме.
Искалеченный Снирагой, затем неделями удерживаемый крысиным королем, Мастером Мугстуром, он подвергся невообразимым издевательствам. Мало кто думал, что он доживет до того, чтобы увидеть дальнюю сторону Неллурока, не говоря уже о легендарных берегах Стат-Балфира, любимого Убежища, ради которого он жил. Но Талаг с каждым днем становился все сильнее. По клану ходили слухи, что он испытывает постоянную боль, но это никак не отражалось на его облике.
— Я буду говорить со своим сыном наедине, — сказал он, усаживаясь за стол.
Майетт и Сатурик вышли из комнаты, молодая женщина на ходу провела ладонью по руке Таликтрума. Когда дверь за ними закрылась, Таликтрум встал и налил отцу высокий бокал вина.
— Как вы себя чувствуете, сэр?
— Ты можешь видеть, что я исцеляюсь, — коротко сказал Талаг. — Таликтрум, среди вас есть предатель.
— По-видимому, — вздохнул молодой лорд.
— Что ты имеешь в виду, говоря «по-видимому»? Ты не можешь верить, что это был несчастный случай!
— Да, Отец.
— Что ж, это дело рук предателя. Ты думал о том, что это может быть Майетт?
Таликтрум яростно тряхнул головой:
— Простите меня, сэр, но это бессмысленно.
— Для здравомыслящих людей действия сумасшедших бессмысленны по определению, — сказал Талаг. — Бессмысленно — не невозможно. У девушки смутный и боязливый ум. Она следует за тобой, как тень. И она делит с тобой постель. Она вполне могла позаимствовать у тебя ключ от сейфа.
— Но у нее нет вообще никакого мотива. Она терпеть не может гигантов.