Ее дом имел отдельный двор и полуразрушенный сарай. Она заметила птицу, наблюдавшую за ней из верхнего окна сарая, и с первого взгляда поняла, что та проснулась. Когда пес небрежно прошествовал мимо ворот внутреннего двора, она резко подняла глаза и рассмеялась:
— Это превращается в таверну. Что ж, заходи, грязная тварь, твой приятель уже здесь.
Пес в тот день не зашел — его план выживания запрещал такой шаг. Но во дворе было две калитки, и женщина начала оставлять их приоткрытыми, а также указала на дыру на уровне земли в задней части полуразрушенного сарая: еще одно средство побега. Она поставила тарелку с сухой кукурузой для птицы и оставила суповые косточки для собаки. К концу недели они оба пришли к выводу, что она не хотела причинить вреда.
— Она говорит нам, что мы желанные гости, в любое время, — сообщила птица Исику.
— Счастье, — ответил он, имея в виду, что он счастлив за птицу.
— Нет, — сказала птица, — я не верю, что она очень счастлива. Она часто говорит о войне. Она машет рукой над городом и говорит, что мы увидим, как он сгорит. Не пойми меня неправильно: она не бредит; на самом деле она довольно представительна — даже привлекательна, когда причесывается. И у нее красивое имя: Сутиния.
Исик подержал имя во рту: Сутиния. Оно слабо мерцало в темноте, куда не мог проникнуть его разум.
— Я начал сомневаться, что она вообще ведьма, — продолжила птица, — но не после того, что пес рассказал мне прошлой ночью. Он был у нее накануне: я был со своей немой подругой, рассказывал истории, плел веточки. Ты знаешь, что он видел, как сделала эта женщина, Исик? Просунула руку сквозь стену! Насквозь! Не пробила кулаком, не с насилием. Она просто протянула руку сквозь прочную кирпичную стену рядом с каминной полкой и достала пузырек с дымом.
Исик приподнял бровь:
— Дым.
— Очень хорошо, Исик! Это был дым: бледно-голубой дым, который светился слабым светом и клубился, как жидкость в стакане. Мгновение спустя она вытащила еще один пузырек, и дым в нем был красным. Пес спросил ее, что бы это могло быть. «Сон-эссенция, — сказала она. — Чистейший нектар разума, образующийся в душе перед началом сна. Когда сон рушится, эссенция покидает нас навсегда и впадает в тот темный поток, который называется Рекой Теней. Но если ты извлекаешь его именно в этот момент, перед сном, у тебя есть связь с разумом сновидца. Ты можешь заглянуть в дым и увидеть его сон, в ту ночь или в любую другую. И если у тебя есть навык, ты можешь подарить ему новые сны, конкретные сны, которые ты для него выберешь. На Алифросе мало кто обладает таким умением, но я — одна из них».
«Чья сон-эссенция у тебя там?» — спросил пес, снова начиная ее бояться.
«Моих детей, — ответила женщина. — Много лет назад я ее взяла. Этим я не причинила им вреда, но причинила вред другими способами. На мгновение она помрачнела и притихла, затем взяла по флакону в каждую руку. — Это единственное имущество, которое мне дорого во всем мире. Я живу в страхе их потери и никогда не осмеливалась дарить своим детям сны, чтобы не сделать существование этих флаконов известным нашим врагам. Они могут чуять магию даже лучше, чем вы можете чуять еду. Но я больше не могу ждать».
Она попросила пса лечь во дворе и залаять, если кто-нибудь приблизится. Он так и сделал и услышал ее шепот внутри. Однако в какой-то момент любопытство пересилило его, поэтому он положил лапы на подоконник и заглянул в комнату. Женщина прижимала красный флакон к щеке. Она погладила его, переместила на другую щеку, затем закрыла глаза и подышала на стекло. Затем она поставила его на стол и опустилась на колени, как будто собиралась помолиться.
Сначала пес больше ничего не увидел. Затем дым, казалось, прошел прямо сквозь флакон, точно так же, как рука женщины прошла сквозь стену. Над столом образовалось облако, и внутри него пес увидел мальчика в гробу — живого, как ты понимаешь, и пытающегося сбежать. Пес был так напуган, что отвернулся и лежал, дрожа, на ярком солнце внутреннего двора, пока не пришла женщина и не сказала ему, что он может идти.
На следующее утро король ворвался в покои с подарками в виде грецких орехов и миндального печенья.
— Ваше Величество, — сказал Исик. При звуке голоса Исика король отложил подарки и схватил его за руки.
— Великолепно, парень, великолепно! Попробуй что-нибудь еще!
Исик улыбнулся, поерзал, прочистил горло.
— Давай, ничего многословного. Что бы ты хотел на завтрак?
— Ваша женщина.
— А?
Губы Исика задвигались, и он сделал приглашающий жест обеими руками. Через мгновение лицо короля расплылось в улыбке. Он стал довольно хорошо понимать адмирала.