В тупике напротив жилых домов стояло много легковушек – средств передвижения среднего класса. Роскошных лимузинов там не было, как не было и свободного места для парковки. На ярко освещенном крыльце беспорядочно построенного дома с надписью «Тудор» (его адрес совпадал с записью в блокноте Уэса) стоял мужчина в расстегнутом пальто. Другой, одетый в обычную для вашингтонских охранников полевую куртку из салона Бербери, прислонился к голубому автомобилю с тремя антеннами на крыше. Из расстегнутой куртки к левому уху мужчины тянулся провод. Глаза обоих следили за движением машины Уэса, медленно проезжавшей мимо дома.
Уэсу пришлось вернуться к въезду в тупик: там для машины было местечко. Правда, находилось оно совсем рядом с перекрестком, и по правилам парковаться там было нельзя, но помощники шерифа не придали никакого значения этому нарушению закона.
Уэс заглушил двигатель и сразу почувствовал вечернюю прохладу. Он посмотрел на часы, и ему вспомнились два телефонных звонка, следствием которых и стало его появление здесь.
Первый звонок раздался в его кабинете в штабе военно-морской службы расследований в четверг, то есть вчера. Глядя на экран компьютера в квадратной комнате с серыми стенами всего в двух шагах от Капитолия, он пытался убедить себя в том, что памятная записка, над которой он работал, действительно имела какой-то смысл. Звонила женщина.
– Это майор Чендлер из штата Нью-Мексико? – спросила она.
– Я всего лишь родился там.
– Меня зовут Мэри Петтерсон. Некоторое время назад я была секретарем конгрессмена Дентона. Мы встречались с вами, когда военная академия в Аннаполисе направила своих курсантов на встречу с членами конгресса, которые рекомендовали их на учебу.
– Это было двадцать пять лет назад, – сказал Уэс.
– Сейчас я работаю со своим боссом в его новом офисе.
– Поздравляю.
– А звоню я вам вот по какому поводу, – продолжала она. – Мистер Дентон хотел бы лично поблагодарить тех людей, которых он знает по совместной работе на Капитолийском холме, – как сотрудников аппарата, так и тех превосходных военных, которыми он гордился во время их учебы в академии. Это будет просто неофициальный вечер с коктейлем.
– Когда?
– Завтра, – ответила она. – Могу я сказать ему, что вы придете?
– Постараюсь, – проворчал Уэс.
– Что ж, – в ее голосе послышались ледяные нотки, – постарайтесь.
Второй телефонный звонок раздался в половине десятого утра в пятницу.
– Майор Чендлер? – послышался в трубке грубый мужской голос. – Меня зовут Ной Холл, я ответственный помощник директора Дентона. Раньше мы не встречались.
Серые стены кабинета Уэса как бы придвинулись к нему.
– Вы ведь будете на приеме сегодня вечером, не так ли?
– Ну, если вы ставите вопрос так… – ответил Уэс.
Ной Холл самодовольно рассмеялся. Договорились, что Уэс будет на приеме в форме.
– Вы приедете с женщиной? – спросил Холл.
– Нет, а это необходимо?
«Да и с кем мне ехать?» – хотел добавить Уэс.
– Приезжайте один.
Ной сказал Уэсу, когда и где они его ожидают.
…Каблуки Уэса одиноко застучали по тротуару. Он наслаждался видом серебряных облаков на фоне темного неба. Дома в этом тупике, больше похожие на сараи, были построены с претензией на элегантность. Их окружали вычурные заборы, во дворах возвышались подстриженные деревья, было видно, что даже сейчас – в период межсезонья – за газонами заботливо ухаживают. В одном из окон Уэс увидел яркое цветное сияние телевизора.
Из дома, куда направился Уэс, донесся смех. Мужчина у входной двери внимательно следил за его приближением. Другой мужчина – у машины – наблюдал за улицей. В темном дворе за домом Уэс заметил огонек тлеющей сигареты, зажатой в руке человека, который явно не хотел, чтобы кто-нибудь увидел его лицо.
– Холодновато сегодня, не так ли? – спросил Уэс стоявшего у двери мужчину, неблагоразумно засунувшего руки глубоко в карманы пальто.
– Это не новость, – улыбнулся мужчина, понимая, что для Уэса его профессия не является секретом. – Заходите.
Уэс открыл дверь. Его сразу обдала волна теплого воздуха. В зале горел камин и стоял гул множества голосов. Какая-то женщина – лет под сорок – с сигаретой в одной руке и бокалом белого вина в другой, восхищаясь чем-то, громко вскрикнула. У нее было обручальное кольцо, но ее спутник в твидовом пиджаке с седеющими волосами песочного цвета не производил впечатления добропорядочного супруга. Служанка-латиноамериканка пронеслась мимо Уэса с зажатым в руках подносом, на котором лежали пирожки с мясом и маленькие котлетки из крабов.
«Она, должно быть, только что сбежала из Сальвадора, где солдаты эскадрона смерти Ла Мано Бланка по очереди изнасиловали ее», – ухмыльнулся Уэс.
У подножия лестницы, ведущей на второй этаж, стоял еще один мужчина с атташе-кейсом в руке. Из кармана его пиджака к уху тянулся тоненький провод. Ковер под ногами Уэса был толстый, в воздухе висел аромат духов.
– Вы, наверное, майор Чендлер!
Из толпы гостей вышла женщина, которой было уже за пятьдесят.
– А я – Мэри Петтерсон.
Пожимая ей руку, Уэс увидел, что она внимательно оглядывает его с головы до пят. В зале, где находилось много заметных мужчин, он, наверное, не производил впечатления первого среди них, но вид у него все равно был впечатляющим, даже если бы он и не носил форму. Высокого роста, с внушительной мускулатурой, Уэс запоминался даже не своими солидными размерами, а энергией, которую излучало все его тело. Он был симпатичен, хотя портрет его никто бы и не подумал поместить в журнальной рекламе. Каштановые волосы Уэса были по-военному коротко подстрижены и гладко причесаны, но за ними следил явно не парикмахер из ВМФ. У Уэса был большой нос, но он не торчал, как это обычно бывает у людей с крупными носами. Рот у него тоже был большой, губы – полные, зубы – идеально ровные. Время оставило свой след на его лице в виде глубоких морщин над бровями и в уголках глаз, а на подбородке остался шрам от шрапнели. Глаза у него были черные и очень большие.
Мэри провела его к гостям в другом зале. Там стоял командующий ВМФ под руку с женой. Он обменивался какими-то шутливыми замечаниями с человеком, который, как потом узнал Уэс, был советником сенатского Комитета по назначениям на государственные должности. Там же стоял капитан сухопутных сил. На его груди красовались орденские планки. «Такие ордена есть у всех военных», – подумал Уэс. Капитан ухмылялся чему-то, глядя на серебряную звездочку на плече еще одного офицера-сухопутчика. Адмирал заметил взгляд Уэса, кивнул ему и вернулся к разговору с советником в костюме-тройке, который возглавлял – по совместительству – юридическую фирму с почти сотней юристов в штате. В разговоре участвовал также высокий мужчина, бывший, как потом выяснилось, хозяином ковровой фабрики и мужем той самой женщины, восхищенный возглас которой привлек внимание Уэса, когда он вошел в дом. Эта женщина, кстати сказать, была когда-то секретаршей своего мужа.
– Вы не знакомы с миссис Дентон? – спросила Мэри Петтерсон.
– Случай для знакомства с ней мне как-то не представился, – ответил Уэс.
Миссис Дентон, чья былая красота превратилась теперь просто в изящество, обменивалась в глубине зала рукопожатием с вашингтонским редактором газетной сети штата Флорида. Жена редактора, которая продвинулась по служебной лестнице от помощницы конгрессмена до серьезного специалиста по менеджменту в Агентстве по защите окружающей среды, нервно представляла изящной даме своего мужа.
– Я так рада, что вы пришли, – сказала Мэри Уэсу, ожидая, пока миссис Дентон освободится.
– Вы хотите сказать, что вы счастливы?
– Миссис Дентон! – не ответив Уэсу, обратилась к элегантной женщине Мэри, та заинтересованно посмотрела на Уэса.