Действуя решительно и быстро, Неарх, с горсткой македонян, пресёк мятеж на пяти триерах, что стояли в наибольшем отдалении от флагманской пентеры Энила. Ещё четыре корабля, вытащенные на берег для ремонта, финикийцы всё равно не успели бы спустить на воду, но критянин не остановился на достигнутом.
Когда финикийцы уже выходили в море, он смело направил свою триеру прямо в гущу мятежных кораблей и, на чём свет стоит костеря мятежников в медный рупор, сумел подавить волю некоторых колеблющихся триерархов[84].
-- А ну стоять, сучьи дети!
-- Ай, чего кричишь, уважаемый? -- отвечал Неарху кормчий одной из триер, путь которой пытался преградить критянин, -- у вас, яванов, своя дорога, у нас своя! Ты бы не приближался, а то, неровен час, немножко утопить тебя стану!
-- Куда вы направились, дурни? Преступите через свою клятву, изведаете, каков царь в гневе! Или не слышали про Фивы?
-- Ты не ори так, уважаемый, голос совсем сорвёшь. Слышали про Фивы. Гневом вашего смертного царя пугаешь? А гнев богов ты видел? Оглянись-ка вокруг!
-- А вы уже от таких чудес жидко обгадились? Трусы вы и бабы! И дураки! Пока будете огибать Тир, Пнитагор успеет выйти в море. Он, в отличие от вас, трусливых шакалов -- верен царю! И боя вам не избежать! А его кораблей больше! Всех перебьём! А потом наведаемся в Библ и спалим дотла гнездо изменников! Детей ваших на копья побросаем, баб перетрахаем и туда же!
Часть горячих голов на триерах "пурпурных" призадумалась. Испуганные чудесами, они с самого начала не имели единодушия в том, как поступить. Последовать за Энилом -- нарушить клятву, которую они вслед за своим царём дали Александру. Большой грех. К тому же царь не простит. С другой стороны, "пурпурных" гнал вперёд страх перед неведомым и был он столь силён, что никаких иных мыслей у них в головах не осталось.
На кораблях началась яростная перепалка между теми, кто увещевал остаться и теми, кто яростно рвался прочь. Дошло до драки. Кого-то выкинули за борт. Жаждущих убраться оказалось много больше, но возникшее замешательство позволило Неарху с теми пятнадцатью триерами, что оказались у него в руках (в их числе десять верных ему ликийских), отсечь часть финикийцев от пентер Энила. Драться "пурпурные" все же не стали. Многие из них были так напуганы, что вообще не могли ни на что решиться сами. Лишились вожака, и сбились в блеющее стадо.
Весла триер упёрлись в воду.
-- К берегу! -- кричал Неарх, поглядывая в сторону удалявшихся кораблей Энила.
Царь Библа смог увести около пяти десятков триер и пентер из тех восьмидесяти, что привёл к Тиру. Финикийцы огибали южный остров. Энил, которого тоже весьма беспокоило то, как поведёт себя Пнитагор, решил взять мористее, дабы избежать встречи с киприотом. Боевые корабли "пурпурных" для открытого моря приспособлены куда лучше эллинских.
Неарх провожал взглядом Энила до тех пор, пока корма последнего мятежного корабля не скрылась за округлой оконечностью южного острова.
-- Ну и пёс с тобой... -- в сердцах сплюнул критянин, -- обойдёмся без поганых предателей.
Несмотря на браваду, на душе у него лежал камень. Пятьдесят триер и пентер потерять, не плащ с плеч скинуть. Тем более, когда тут такое творится вокруг...
"Ладно, доберёмся ещё до тебя".
Он не знал, что в это самое время, по ту сторону острова, корабли Энила сближались с чужими, совершенно незнакомыми эллинам и македонянам. И встреча эта грозила совершенно изменить расстановку сил в мире, который уже изменился до неузнаваемости.
* * *
Хранительница и новоиспечённый Знаменосец отдавали в гавани распоряжения -- что и в какой последовательности грузить на корабли. Несмотря на то, что Анхнофрет предостерегла Шинбаала от поспешных решений, сама она не собиралась сидеть, сложа руки, ожидая ответа от Величайшего. В лучшем случае сова прилетит уже в сумерках. Это хорошее время для прорыва, когда к нему уже все готово.
На случай, если придёт приказ держать оборону до подхода флота Нибамена, наместник приказал не снимать со стен сразу все осадные луки. Распорядился треть из тех, что прикрывали порт, держать в боевой готовности.
В гавань влетела небольшая лодка, в ней сидели четверо Хранителей и гребли, как умалишённые. Пристав к пирсу, один из них бегом помчался к своим товарищам, охранявшим корабли, на ходу спрашивая, где найти Анхнофрет.
Ему подсказали. Подбежав к Хранительнице, дозорный, даже не переведя дух, выпалил:
-- Достойнейшая, вражеский флот огибает Тисури! Мы насчитали около пяти десятков больших и малых кораблей!
-- Огибает с запада? -- Ранеб опередил Хранительницу с вопросом.
-- Да!
-- Собрались ворваться в гавань Малого Цора, -- предположил уахенти, -- пятьдесят ладей... Не удивлюсь, если остальные не замедлят с выступлением. Проклятье! Мы ещё не готовы и Тутии снимает со стен осадные луки. Не ожидал я от них такой прыти...
-- А следовало бы, -- сказала Анхнофрет, -- учитывая, сколь неожиданно они тут возникли и как быстро разделались с Ушу.
-- Достойнейший Ранеб, я думаю, ты не прав, -- сказал дозорный.
-- Почему?
-- Я и мои товарищи, -- Хранитель мотнул головой в сторону пирса, -- считаем, что в стане врага нет согласия.
-- С чего ты взял? -- спросила Анхнофрет.
-- У них там случилась какая-то заваруха. Поначалу в движение пришло куда большее число кораблей, при этом несколько ладей двигались очень странно, словно псы пастухов-аму, что сгоняют разбегающихся овец. Всех они не смогли задержать, и к берегу повернула меньшая часть. Потому мы и решили, что кое-кто из пришельцев решил отделиться, а другие пытались им воспрепятствовать.
-- Раскол! -- одновременно воскликнули Хранительница и Знаменосец.
-- Раскол -- это очень хорошо! -- добавила Анхнофрет, -- это нужно немедленно использовать!
-- Что ты задумала? -- спросил Ранеб.
-- Выйду в море на "Владычице", поговорю с тем, кто там у них главный.
-- Ты сошла с ума! -- воскликнул уахенти, -- это может быть ловушка!
-- Нам нельзя тут сидеть в неведении о том, что происходит, Ранеб! Если нечестивцы перессорились, это просто необходимо обратить на благо Священной Земли! А если ловушка... Кроме "Владычицы" возьму ещё одну ладью. А ты скажи Тутии, пусть пока приостановит погрузку осадных луков. Мало ли... Я побежала!
-- Подожди! -- крикнул Ранеб, не представляя, какими ещё словами увещевать глупую девчонку, годящуюся ему в дочери. Все норовит прыгнуть крокодилу в пасть.
-- Потом, Ранеб, все потом!
-- Будь осторожна!
Анхнофрет его уже не слышала. На ходу отдавая распоряжения Хранителям, она примчалась к своей ладье "Владычица Тетнут", стоявшей у дальнего пирса.
-- Все по местам! Выходим в море через пролив!
На подготовку к выходу много времени не ушло. Вышколенная, дисциплинированная команда, гребцы и полсотни Хранителей взошли на борт, едва рассвело и всем стало ясно, что на горизонте замаячила драка. Корабль был готов не только к ней, но и к дальнему переходу: вода и продовольствие загружены. Матросы отвязали канаты, оттолкнули ладью от пирса длинными шестами. Весла коснулись воды.
"Владычица Тетнут", так же, как и огромный "Себек-Сенеб", называлась "осадной ладьёй", месабит[85], но, хотя и несла схожее по количеству и мощи вооружение, уступала в размерах любимому детищу Тутимосе. Зато значительно превосходила его в скорости, а именно это сейчас самое важное.
Вслед за "Владычицей", мерно покачивавшейся на низкой волне, от пирса отошла ещё одна ладья, поменьше. Оба корабля осторожно продвигались к выходу из гавани. Через несколько минут, миновав узкий пролив между островами, они вышли на простор Зелёных Вод.
Первое, что бросилось в глаза Анхнофрет, едва она увидела огибающие Малый Цор ладьи пришельцев -- вышитая пятиконечная звезда на парусах некоторых из них.
-- Звезда Аштарт... "Пурпурные". Интересно кто? Тидаин слишком близко к Тисури. Мы бы знали... Гебал?