Игнатьев сказал, ровно гвоздь в стенку вбил:
- Дисциплина нам нет ништо, с малых лет к ней приучены.
- Советские начальники ваше деликатное обращение уважают. Чуть што, счас с вами за ручку, в приятные разговоры пустятся, выкают... С матросом и вдруг за ручку, это дорогого стоит... Эх, коммунята вы, коммунята, ежли бы знали, сколько мы, старики, бою вынесли...
- И мы, Лука Федотыч, не из робких... И мы мяты, терты, на всех фронтах полыскались.
- Ну мы-ста, да мы-ста, лежачей корове на хвост наступили, герои, подумаешь! Говорено - слушайте, жевано - глотайте.
- Вари-говори.
- Послушать интересно.
- Д-да, так вот еще на памяти, дай бог не забыть, в ту Кулькуту, в индейскую землю, довелось мне плавать с капитаном Кречетовым. Ох и лют же был, пес, не тем будь помянут, беды,,. В те поры я еще марсовым летал. В работах лихой был матрос, а вот, поди ж ты, приключилось со мной раз событие:
не успел с одного подчерку марса-фал отдать... Подозвал меня Кречетов и одним ударом, подлец, четыре зуба вышиб... Строгий был капитан, царство небесное... А то еще помню...
В дверь стучок.
В дверь вахнач.
- Лука Федотыч, на палубе безобразие.
- Лепортуй.
Вахнач доложил.
- Ежли пьяны, гнать их поганым помелом! - приказал боцман.
- Никак не уходят, вас требуют.
- Меня?
- Так точно.
- Кто бы такие?.. Пойти взглянуть...
На палубе свадьба галочья вроде.
Мишка в обиде, Ванька в обиде:
- Штык в горло...
- Собачья отрава... Ччырнадцать раз ранен.
И прочее такое.
Боцман баки огненные взбил и неторопливо грудью вперед:
- В каком смысле кричите?
Ванька зарадовался,
Мишка зарадовался:
- Федочч!..
- Родной!..
И старик узнал их. Заулыбался, ровно сынам своим.
По русскому обычаю поцеловались и раз, и другой, и третий.
- Баа... Ваньтяй... Бурилин...
- Жив, Федочч?.. А мы думали, сдох давно...
- Каким ветром вынесло?.. Ждал-ждал, все жданки поел.
Волчок с недовольным видом отшагнул, пропуская на корабль горластых гостей.
4
В каюте обрадованный Федотыч с гостями.
Помолодели ноги, и язык помолодел, игрив язык, как ветруга морской. Легкой танцующей походкой старого моряка боцман бегал по каюте вприпрыжку и метал на кон все, что нашлось в запасце. Не пожалел и японского коньяку бутылочку заветную, которая сдавна хранилась в походной кованой шкатулке.
- Раздевайтесь, гостечки желанные, раздевайтесь, милости просим...
Дружки стаскивали рванину.
- Скрипишь, говоришь?
- Ставь на радостях пьянки ведроСтарик забутыливал и тралил закусками стол.
- Скриплю помалу... Раньше царю, теперь коммуне служить довелось. Чего ты станешь-будешь делать?.. Живешь, землю топчешь, ну, знач, и служи... Давненько не залетывали, соколики, давненько...
- Не вдруг.
- Сквозь продрались.
- Подсаживайся, братухи, клюйте... Корабли по сухой пути не плавают.
Ваньку с Мишкой ровно ветром качнуло:
- Нюхнем, нюхнем, почему не так, взбрызнем свиданьице.
- Пять годков, можно сказать...
Искрились стаканчики граненые, вываливались пересохшие
языки: ну, давай...
- Ху-ху, - заржал Ванька и закрутил башкой, - завсегда у тебя Лука Федочч, была жадность к вину, так она и осталась.
И нет ничего в бутылке, а все трясешь, выжимаешь, еще капля не грохнет ли...
- И капле пропадать незачем... Ну, годки, держите... Бывайте здоровеньки... Дай вам бог лебединого веку, еще, может, вместе послужить придется...
Чокнулись,
уркнули,
крякнули.
- Мало... Тут на радостях ковшом хлестать в самый раз!
- Пока ладно. Счас кофею сварю. Где были, соколы?
- Ты спроси, где мы не были?
- Пиры пировали, дуван дуванили...
Кофей в кружки, старик в шепоток:
- На троицу подъявлялся тут Колька Галчонок, из-под Кронштадту чуть вырвался... По пьянке ухал, что вы с Махно ударяли?
- Боже упаси.
- Огонь в кулак, вонь по ветру.
Наверху языкнули две склянки. Невдалеке суденышко бодро отэхнулось: динь-нь-ом... динь-нь-ом... И еще бойким градом в лоток бухты зернисто посыпались дини-бомы. По палубе топоток-стукоток - команду выводили на справку, а по-солдатски сказать, на поверку.
- Бессонов?
- Есть!
- Лимасов?
- Есть!
- Кудряшов?
- Есть!
- Закроев?
- Есть!
- Яблочкин?
- Есть!
- Есть!
- Есть!
- Есть!
Гремела команда:
- Шапки на-деть! По своим местам бе-гом!
По палубе хлынул бег,
в парусиновую подвесную койку
укладывался корабль спать.
В Мишке сердце стукнуло,
в Ваньке сердце стукнуло,
враз стукнули мерзлые, отощалые
сердца.
- Кораблюха...
- Распиши, старик, как живете, чем дышите?
Подмоченный коньяком боцман морщился и вываливал новости:
- Живем весело, скучать недосуг. Работа одна отрада, одна утеха, а так ни на что не глядел бы... Назола, не жизнь... Моряков старых всего ничего осталось, как вихорем пораскидало..
На оторрвут... Все загребают в свои лапы эти камсалисты крупа...
Взгалдели:
- Ботай, чудило... Как же без нас-то?
- Мы в гвозде шляпка.
- То-то и оно, шляпки ноне не в почете.
Охнули,
ххакнули,
задермушились:
- Тузы, шестерки, винновы козыри...
- Старый моряк... Мы - девятый вал!
Мах рукой просмоленной, обугленной в солнечке.
- Девятый?.. А то идет десятый вал... Полундра! Все накроет, все захлестнет, партейная сила зубаста.
- Эдакого нагородишь...
- Силы - вагон, еще повоюем.
- Крышка, соколы, о прежнем времячке думать забудь.
Нонче куда ни повернись, в ячейку угодишь али в кружок...
И мне, старому дураку, кольцо в губу да в тарарам студию.
Чуть отыгрался. Ты, говорят, товарищ боцман, будешь вроде купца. Тьфу, мне ли в такие дела на старости лет...
- Ха-ха-ха, зашел Федочч!
- Дела-делишки...
- Бывалошно-то времячко любому сопляку припаял бы я неочередной наряд в галюн с рассеиваньем, а теперь - шалишь.
Как, да што, да на каком основании... Вызовет вахтенный какого-нибудь салагу, тот и начнет бубнить: "почему меня, а не другого? Это не так, да это не эдак..." Башку оторвать мало за такие разговорчики!
- Растурись, старик, огоньку бутылочку-другую, сосет...
Денежки у нас е, денежек подмолотили.
- Погазуем!
- Во вкус вошли?.. К фелынеру разя сунуться?
- Крой.
- Пистоны есть, на, держи!
Мишка выбросил на стол пучагу засаленных кредиток.
Горели, чадили сердца: бутылкой не зальешь, в море не утопишь... Куды тут... Широки сердца моряцкие, как баржи.
Убежал старик.
- Хха.
- Ххы.
- Во, как наши-то вырываются...
- Эдак.
Федотыч
с бутылками.
В стаканы разливал по-русски, всклень, через края расплескивал.
Рассказывал боцман такое:
- Осталось у нас после белых лодка с дыркой да челнок без дна... И наш корабушка по уши в воде торчал. Котлы были порваны, арматура снята, ржавчины на вершок, травой все проросло. Стук - приказ: "Товарищи, восстановить!" - "Есть!"