Глава 26
Шерхи обрушился на Вавилон, принеся с собой тонны пыли и песка. Траншеи и окопы, с таким трудом отрытые в глине, были засыпаны в течение нескольких минут. Ямы-ловушки тоже засыпало, средства раннего обнаружения разнесло ветром. Засыпало и яму, где находились оставшиеся банки и бутылки с «коктейлем Молотова», повырывало из земли алюминиевые солнечные отражатели. Разметало пальмовые ветви на крыше загона, и песок посыпался на раненых. Люди заворачивали оружие в пластиковые мешки или тряпки, чтобы уберечь его от засорения, мужчины и женщины заматывали одеждой лица, как бедуины в пустыне, и, согнувшись, брели под пыльным ветром.
Только «Конкорд» стоял прямо, как бы демонстрируя свое пренебрежение к ветру и то же самое высокомерное равнодушие, которое выказывал с самого начала свалившейся на него беды. Ветер свистел сквозь ободранную обшивку, нанося внутрь песок и пыль.
Хоснер и Бург проведали раненых, поговорили с раввином и Бет Абрамс. Левин объяснил, что большинство раненых чувствуют себя нормально, но инфекция и прочие осложнения погубят их, если они в ближайшее время не получат надлежащей медицинской помощи.
Выйдя из загона, Хоснер и Бург снова пошли обходить периметр. Бург крикнул Хоснеру:
— Я знаю арабов. Они посчитают этот ветер предзнаменованием успешной атаки.
— Лучше бы они приняли его за знак свыше убраться отсюда, — крикнул в ответ Хоснер. Он посмотрел на небо. Луна стояла почти в зените, скоро она начнет заходить. Облака пыли почти поглотили лунный свет, иногда пыль поднималась настолько высоко, что закрывала и луну. В такие моменты на вершине холма на несколько секунд воцарялась полная темнота. Посмотрев на восточный склон, Хоснер подумал, что в этих условиях ашбалы могут приблизиться к обороне на десять метров, и никто не увидит и не услышит их.
Бург прикрыл футболкой лицо.
— Если даже свершится чудо и кто-то узнает, где мы, в таких условиях невозможно будет провести операцию по нашему освобождению.
Но Хоснера больше волновала проблема того, что арабы могут застать их врасплох.
— Если мы не выставим передовые посты наблюдения и подслушивания, то можем не заметить начало атаки.
— Но это самоубийство — посылать кого-либо на склон.
«Странно чувствуешь себя, когда приходится делить с кем-то власть, — подумал Хоснер. — Даже не странно… а, скорее, противно».
— Ты опять за свое, фельдмаршал. Я все равно пошлю на склон хотя бы одного человека, мужчину или женщину. Могу пойти и сам.
Бург подумал, что это не такая уж плохая идея, но промолчал.
Когда они повернули на запад, ветер с такой силой ударил им в спины, что они с трудом сдерживались, чтобы не побежать. На первой позиции, к которой они подошли, Хоснер и Бург обнаружили в окопе нечто похожее на двух спящих женщин. Они были укрыты голубым фирменным одеялом «Эль Аль», а песок засыпал и одеяло, и их частично приоткрытые руки и ноги.
Хоснер посмотрел вниз на две неподвижные фигуры. Вероятность того, что ашбалы атакуют западный склон, была очень мала, возможно, на этом склоне вообще не осталось ни одного араба. А даже если и остались, то разве смогли бы они подняться по нему в такой ветер? Но это не имело значения. Как только Хоснер увидел две спящие фигуры, сердце его заколотилось. Во время своих обходов линии обороны он рассчитывал, что ни в коем случае не застанет часовых спящими. Сон, естественный и невинный в гражданской жизни, считался главным преступлением часового, наверное, во всех армиях мира.
Хоснер присел на корточки возле спящих фигур и кашлянул. Он надеялся, что они тут же вскочат, тогда у них был шанс отделаться легким наказанием, но женщины никак не отреагировали на его присутствие. Хоснер почувствовал, что Бург внимательно наблюдает за ним. Да, женщины, без сомнения, крепко спали. Он протянул руку и отдернул одеяло. Эстер Аронсон. Хоснер сдернул одеяло со второй женщины. Мириам.