Снова раздался голос Авидара.
— Что будем делать, Гавриил?
«Лир» вышел на связь на частоте «Эль Аль».
— «Конкорды», я думаю, вы сейчас переговариваетесь с истребителями. Ничего из этого не выйдет. У них осталось пятнадцать секунд, чтобы лечь на обратный курс.
Ласков подумал, а не взорвет ли «Лир» «Конкорды» сразу, как только уйдут истребители. Или все-таки «Лиру» — кто бы он там ни был, черт его побери — нужны заложники? Он переключил радио на частоту «Эль Аль» и впервые заговорил с «Лиром».
— «Лир», я командир истребителей прикрытия. Мы не уйдем, повторяю, не уйдем. Мы все вернемся в аэропорт Лидды. Вы можете следовать за нами и тоже приземлиться там. Если не согласитесь, я… — внезапно слова «открою огонь» показались Ласкову не совсем подходящими, — … я убью вас, — тихо закончил он.
В ответ прозвучал смех.
— Твое время вышло. Убирайся, или ты будешь виноват в смерти людей.
Хоснер понял, кто говорит с ними. Он положил руку на плечо Бекера.
— Я знаю этого человека. Передай Ласкову, что его зовут Ахмед Риш. Он выполнит свою угрозу. Передай, чтобы Ласков возвращался.
Ричардсон кивнул.
— Они не собираются взрывать нас, иначе уже сделали бы это. Это типичный захват заложников. Спроси, какие у них требования. — Ричардсон замялся. — И передай Тедди, что я очень сожалею по поводу пушек.
Бекер повернулся к Добкину и Бургу. Они тоже кивнули. Бекер передал сообщение Хоснера и слова Ричардсона Ласкову, затем связался с «Лиром».
— Кто вы такие и какие у вас намерения?
Голос Риша прозвучал громко и отчетливо.
— Не имеет значения, кто мы такие. Наша цель сопроводить вас туда, куда нам надо, и удерживать в качестве заложников, пока не решим отпустить вас. Если вы будете четко выполнять наши команды, никто не пострадает. Но, если истребители не уберутся через секунду, я взорву головной «Конкорд».
Дэнни Лавон вызвал Ласкова по интеркому.
— Если на борту действительно заложена бомба, то мы ничего не сможем сделать, генерал. Может быть, стоит отстать и поразить его ракетой с расстояния сто шестьдесят километров.
Ласков связался с Талманом.
— Служба управления движением, я возвращаюсь домой.
Ответ Талмана прозвучал тихо.
— Это моя вина, Гавриил.
Ласков понимал, что ничьей вины здесь нет, но в ближайшие дни многие будут произносить эту фразу.
«Лир» снова вышел на связь, Ласков отметил про себя, что говорил тот же самый человек — Риш, но чувствовалось, что он уже теряет самообладание. Риш кричал, требуя от истребителей возвращаться домой. Несколько секунд Ласков не отвечал, обдумывая ситуацию. Интересно, как удалось «Лиру» заполнить флайтплан таким образом, что он смог вовремя так близко подойти к «Конкордам»? Особенно учитывая то, что вылет был перенесен на полчаса. Было у Ласкова и смутное ощущение того, что «Лир» прослушивал его разговоры на тактической частоте. Он произнес в микрофон:
— У меня не работает индикатор топлива третьего бака. — По этому сигналу все истребители, «Хокай», Талман и «Конкорды» перешли на запасную тактическую частоту. На новой частоте Ласков вызвал «Конкорды», говорил он быстро: — Слушайте. Этот сукин сын прослушивает основную тактическую частоту. Не понимаю, как он узнал ее, и, возможно, он знает и запасную частоту, но все равно хочу поговорить с вами. Мы вас не бросим, «Хокай» будет следить за вами. Через несколько сот миль мы развернемся, держите связь со мной на этой частоте и сообщите, что происходит. Если наступит момент, когда вы решите рискнуть, мы собьем его ракетами «Феникс» с расстояния сто километров. Это хороший шанс, они не заметят след выходящих газов, если не будут специально вести наблюдения. Вы поняли меня?
Все по очереди подтвердили, что поняли.
На частоте «Эль Аль» раздался крик Ахмеда Риша:
— Я знаю, что вы переговариваетесь! Довольно этой чепухи. Хватит! Даю пять секунд. — Он положил палец на кнопку радиовзрывателя, помеченную цифрами «01». — Раз, два, три…
Ласков вышел на связь на частоте «Эль Аль».
— Желаю удачи. — Он отдал приказ своим истребителям приступить к правому повороту. Истребители завершили разворот на сто восемьдесят градусов и через несколько секунд скрылись из виду.
Бекер не видел, как они улетали, но внезапно он почувствовал себя очень одиноким.