Брин снова выстрелил, упал еще один араб, а остальные кинулись врассыпную.
Хоснер забросил раненого араба на спину, передав автомат и магазины Каплану. Сгибаясь под тяжестью своих нош, они бросились вверх по склону холма. Они петляли между глыбами засохшей земли, пробивались по канавам, спотыкались, и вдруг позади застрочили автоматы. Вокруг них в воздух полетели куски земли, глины, осколки камней.
Каплану навсегда запомнился этот характерный, глухой и отрывистый треск автоматов «АК-47», похожий на звук китайских хлопушек. В жилах застыла кровь, когда над ухом он услышал свист пуль. Несколько раз Каплану казалось, что его ранило, но это были всего лишь комья земли или осколки камней.
— Бросьте его! — крикнул он Хоснеру.
— Нет, — возразил Хоснер, тяжело дыша. — Он нам нужен. Вперед.
— A-а, сволочи! Пошли в задницу! — Каплан повернулся, вскинул один из автоматов и открыл огонь, выпустив полный магазин из тридцати патронов. С вершины холма донеслись слабенькие выстрелы пистолетов «смит-вессон» 22-го калибра, а потом их поддержала гораздо более уверенная дробь пистолета-пулемета «узи». Каплан бросился догонять Хоснера. Сейчас они находились менее чем в пятидесяти метрах от вершины холма. Несколько человек поспешили сверху к ним на помощь, кто-то забрал у Хоснера раненого араба. Каплан споткнулся и упал, он лежал на земле, тяжело дыша и обливаясь потом. Кто-то помог ему подняться, и они побежали, петляя между камней. Почти на самом верху он увидел Брина, который неторопливо целился и стрелял из своей страшной бесшумной винтовки. И вдруг Каплан почувствовал удар, но на этот раз это был не кусок земли или осколок камня, а что-то очень горячее, обжигающее. Он потерял сознание.
Хоснер лежал на земле, хватая ртом воздух. Он пошарил руками по сторонам и ощутил, что земля ровная. Значит, ему удалось сделать это. Хоснер услышал спокойный голос Добкина, отдававшего приказы относительно того, где разместить три трофейных автомата. Снизу доносилась стрельба, но и защитники холма отвечали огнем. Как только в бой вступили трофейные автоматы, огонь арабов внезапно прекратился. А потом прекратился вообще весь огонь, и на холме воцарилась зловещая тишина.
Добкин склонился над Хоснером.
— Чертовски глупый поступок, Иаков. Но теперь они хоть некоторое время не сунутся.
— Как Каплан?
Добкин присел на корточки.
— Ранен. Но не опасно. В задницу.
Хоснер сел.
— Он сам себе накаркал это ранение. Последние его слова были «пошли в задницу». Где он?
Добкин снова уложил его на землю.
— Отдышись сначала. Только сердечного приступа тебе и не хватает.
Крупное тело Добкина полностью заслоняло Хоснеру небо.
— Хорошо, — согласился он, чувствуя себя неловко, оттого что лежит на земле. — А мы убили кого-нибудь? Оружие захватили?
— Убили несколько человек. Но на этот раз они не повторили прошлой ошибки. Забрали раненых и все оружие. Хотя и оставили несколько убитых.
— Как мой пленный?
— Жив.
— Говорит?
— Заговорит.
Хоснер кивнул.
— Мне, пожалуй, лучше встать и проверить своих людей.
Добкин внимательно посмотрел на него.
— Ладно. Похоже, ты уже отдышался.
— Да. — Хоснер медленно поднялся и огляделся вокруг.
— Есть еще раненые?
— Моше Гесс мертв.
Хоснер вспомнил разбитое лобовое стекло.
— Кто еще?
— Несколько человек получили ушибы при посадке. Бекер и Гесс совершили невероятное.
— Да. — Хоснер сделал несколько шагов в направлении Брина, продолжавшего наблюдать в ночной прицел. Позиция Брина была ключевой в обороне западного склона. Она представляла собой своеобразный выступ, выдававшийся над склоном. Ее окружал низкий земляной гребень, который следовало бы сделать повыше и потолще. Позиция напоминала балкон и была идеальной для снайпера. Поставив ногу на земляной гребень, Хоснер вгляделся в темноту, потом повернулся к Добкину.
— Где мы?
— В Вавилоне.
— Давай без шуток.
— В Вавилоне.
Некоторое время Хоснер молчал.
— «При реках Вавилона»?
— Да, это то самое место.
Все чувства Хоснера разом перемешались. Всего несколько часов назад он летел в комфортабельном, современном лайнере в Нью-Йорк, а сейчас ползает в пыли Вавилона. Совершенно нереально. Добкин с таким же успехом мог сказать, что они на Марсе.
— Вавилон, — громко произнес Хоснер. Это было одно из самых значимых географических названий мировой истории. И не просто название, не просто место. Как Хиросима или Нормандия. — Но почему?