Теперь арабы находились в сотне метров от линии обороны, но с каждыми новыми десятью метрами их потери стремительно росли.
Добкин и Бург увидели, что кто-то бежит к командному пункту со стороны западного склона. Они приготовились услышать, что вторая группа арабов атакует со стороны реки. Ведь всю оборону там составляли Макклур со своим револьвером и десяток мужчин и женщин, вооруженных камнями и алюминиевыми стойками, превращенными в подобие копий. Посыльный, тяжело дыша, взбежал на холмик.
— На западном склоне все тихо. — Он усмехнулся.
Добкин тоже усмехнулся и хлопнул посыльного по спине.
— Это единственная хорошая новость с того момента, как одна дама сказала мне «да» прошлой ночью в Тель-Авиве.
Хоснер, стоявший на коленях рядом с Брином, понял, что развязка наступит через несколько минут. Им просто не хватит боеприпасов поддерживать такую интенсивность стрельбы.
И, словно прочитав его мысли, обороняющиеся усилили мощь огня в последней отчаянной попытке обратить в бегство атакующих. Хоснер наблюдал за наступавшими арабами, которых уже частично было видно в темноте. От шквала огня, обрушившегося на их ряды, они дрогнули и замедлили движение. На какой-то момент их наступление остановилось, однако, хотя ашбалы и боялись идти вперед, назад они тоже не отступили. Командиры кричали и толкали их, пытаясь заставить продолжать атаковать. Несколько групп снова неохотно двинулись вперед.
Брин воспользовался тем, что сейчас стало легче различать командиров, и меньше чем за тридцать секунд убил двоих из них. Остальные начали прятаться, поняв, что происходит. Брин отчаянно пытался разыскать среди атакующих Риша. Последний час он так тщательно изучал фотографию этого террориста из досье Хоснера, что теперь лицо каждого араба казалось ему лицом Риша. И все же Брин понимал, что когда действительно увидит его, то сразу же узнает.
Израильтяне услышали крики арабов и догадались, что в рядах противника возникли проблемы с командирами. Те из израильтян, кто имел боевой опыт, сразу поняли, что надо делать. Хоснер с изумлением наблюдал, как около двадцати обороняющихся, мужчин и женщин, без всякого приказа с криками устремились вниз по склону холма.
Добкин понял, что происходит. С холодной беспристрастностью он взвесил возможные шансы на успех. Смысл примитивной контратаки с победными криками заключался в том, чтобы вселить страх в сердца атакующих. Если подобная контратака была достаточно яростной и стремительной, да еще стихийной, как эта, то она вполне могла привести к тому, что у противника от ужаса похолодеет кровь в жилах. Арабы побегут назад, сначала наиболее трусливые из них, а затем паника охватит и самых стойких, и тогда из атакующих они превратятся в атакуемых. Не готовые к обороне, они обратятся в бегство.
Но что же произойдет в данном конкретном случае? Что, если другая группа ашбалов предпримет наступление со стороны реки? Если это произойдет, то он, Добкин, не сможет никого послать на помощь к защитникам западного склона. Ведь все бойцы восточного склона находятся сейчас где-то на его середине, бросившись в стихийную контратаку. Вот что бывает, когда люди не слушаются приказов. Добкин побежал к восточному склону.
Хоснер взял у Брина винтовку M-14 и наблюдал за происходящим в прицел. Наступил решающий момент. Если ашбалы сейчас не побегут, то следует ожидать настоящей резни. Атакующих израильтян было в пять раз меньше, и вооружены они было гораздо хуже. Они находились уже в пятидесяти метрах от арабов и со все возрастающей точностью поражали противника. Джошуа Рубин совсем взбесился, он выпустил из своего «узи» такую длинную очередь, от которой, по мнению Хоснера, мог расплавиться ствол. Его животный боевой клич перекрывал звуки выстрелов.
Хоснер начал стрелять из винтовки по ашбалам, окружившим Рубина, стараясь прикрыть его. И тут он заметил, как побежал назад первый из арабов. За ним последовали две молодые девушки, а за ними бросились и остальные. Хоснер услышал, как они кричат, призывая к бегству. Несколько командиров пытались остановить их. Хоснер поймал в перекрестье прицела одного из самых активных и выстрелил. Командир упал. Остальным командирам уже стало ясно, что какой-то снайпер с ночным прицелом буквально охотится за ними, и сейчас, пытаясь остановить бегущих, они выдавали себя, а это было чистое самоубийство. Хоснер снова прицелился. Он умел обращаться с любым видом оружия, которое было у его подчиненных, и все же сейчас занимался не своим делом, поэтому Брин начал проявлять нетерпение. Хоснер выстрелил, убив еще одного командира, и вернул винтовку Брину.