— Нет, — ответил Хоснер, прикуривая от окурка новую сигарету.
— Скоро они начнут переговоры, — заметил Добкин.
— Кто? Греки?
Добкин позволил себе улыбнуться.
— С греками я бы договорился. Я говорю об арабах.
Хоснер улыбнулся в ответ. Натянутость в отношениях между ними несколько спала.
— Возможно, и начнут. — Он повернулся к Брину и Ноеминь Хабер. — Почему бы вам пока не отдохнуть в тени?
Девушка встала. Брин замялся, потом тоже встал, взял свою винтовку и отправился вслед за Ноеминь.
Когда они отошли на достаточное расстояние, Добкин заговорил:
— Никаких «возможно» здесь быть не может. Дневного штурма они не предпримут, а до темноты тоже не захотят ждать.
— Ты прав, — согласился Хоснер.
— Что мы им скажем?
Хоснер посмотрел на него.
— Ты на моей стороне?
Добкин замялся.
— Я… нашими начальниками являются министр иностранных дел и Бург.
— Ну, это мы еще посмотрим.
Добкин сменил тему разговора.
— Я собираюсь предпринять ночью попытку выбраться отсюда.
— Я знаю.
— Шансов у меня немного. Я делаю это только для того, чтобы вселить в людей надежду и поднять их моральный дух.
— Поэтому я и посылаю тебя. Я тоже считаю, что шансов у тебя мало. Немногие отважились бы на такой поступок, зная, как мала вероятность успеха. — Хоснер снова посмотрел на него. — Итак, значит, ты на моей стороне?
Добкин пожал плечами.
— Какая разница? У тебя на руках все карты.
— Мне просто надо это знать. — Хоснер указал в южном направлении. — Кстати, а что это такое?
— Я не доставлю тебе удовольствия, встав на твою сторону. Скажем так, моя позиция нейтральна. — Добкин посмотрел на юг. — Должно быть, это могильный холм Киаксара. На другой стороне раскопки дворца Навуходоносора и руины Висячих Садов. А рядом ворота Иштар, музей и гостиница. — Он помолчал. — Их-то я и собираюсь посетить ночью.
— Рад это слышать.
В разговоре наступила пауза. Внезапно что-то привлекло внимание Хоснера. Он стал пристально всматриваться в направлении Евфрата.
— Это дым? Похоже на деревню среди развалин.
Добкин кивнул, даже не взглянув в ту сторону.
— Так оно и есть. Это деревня Квейриш.
— Интересно, могут ли они нам помочь.
— Не думаю. Они крестьяне, не имеют никакой связи с внешним миром. А кроме того, я уверен, что там заправляют ашбалы.
Хоснер разглядел убогие грязные хижины, сбившиеся в кучу; это напоминало ему какую-то средневековую итальянскую деревушку, приютившуюся в уголке разрушенного города Римской империи, чтобы выжить.
Весь окружающий ландшафт представлял собой причудливое сочетание контрастов. К востоку тянулись пятна пустыни и болот, за ними протекал Тигр, а далее возвышались горы. На западном берегу Евфрата вплоть до горизонта раскинулись покрытые грязью равнины, сейчас грязь была мокрой, но вскоре ей предстояло высохнуть и растрескаться под палящими лучами солнца. На обоих берегах Евфрата кое-где виднелись заросли тростникового проса и финиковые пальмы.
Вокруг холма, на котором они находились, Хоснер мог видеть кирпичи, булыжники, небольшие бугорки и болотца, а также развалины городских стен, среди которых торчали холмики, когда-то бывшие сторожевыми башнями. Ветер, вода, песок и крестьяне, тысячелетиями растаскивавшие кирпичи, уничтожили некогда самый прекрасный город на Земле. Это был странный и какой-то недобрый уголок Земли. Богатый Вавилон. Ветхозаветный символ человеческой гордыни, похоти и греха. Для современных евреев и христиан его ужасное опустошение являлось живым свидетельством исполнения библейского пророчества.
Почему Риш пригнал «Конкорд» сюда? Вавилонский плен? Хоснер именно так себе это и представлял. А может быть, это все-таки что-нибудь менее мелодраматичное? Возможно, это место просто подходит для его целей, располагается поближе к лагерям палестинцев. Но их лагеря находятся в сотне километров через пустыню… Что ж, значит, это точно Вавилонский плен. В библиотеках всего мира полно книг о Вавилоне, и когда их решат переписать, то в них появится сноска со звездочкой, гласящая: «Любопытный инцидент, связанный со сверхзвуковым лайнером „Конкорд“…» Хоснер затушил сигарету, оставив окурок.
— Вон они идут, — тихо произнес он.
Со стороны дороги по склону холма поднимались пятеро мужчин. Шедший впереди нес в руке белый флаг.