– И отец увидел безбрежное море?
– Как раз моря я увидел немного. Зато я увидел флот. Самый огромный из тех, который когда-либо плавал по океанам, похоже, там были все суда, которые в последние годы пересекали океан: каравеллы и галеоны, бригантины, флейты, пинасы. То были суда, которые, скорее всего, перехвачены неприятелем и ими перевооружены, поскольку я не видел традиционных пушек, направлялись в устье Тежу. И я чувствовал, как страх сжимает мне горло, тем более, когда увидал я рои коричневых фигур, покрывающих все палубы. Почитатели Пернатого Змея и Пера Колибри готовились к вторжению. Нас ожидала реконкиста. А вокруг себя я не видел ни малейших даже приготовлений к обороне, только сейчас заметил я, что дети были грязны и голодны, а город за нами разрушен и безлюден.
Тут священник замолчал, дыша нервно и неглубоко, словно тот, кто только что вынырнул из морской пучины.
– Похоже, это меняет наши планы, – сказал Ришелье. – Видение отца Гомеса говорит о том, что мы не располагаем десятилетиями для приготовлений, до столкновения с врагом у нас остается, самое большее, несколько лет.
– Но ведь в таком случае мы ничего не можем сделать, – охнул я. – Самое большее, мы обязаны готовиться к партизанской войне, организовывать очаги сопротивления; прежде всего, нам следует распылить группу ученых и скрыть результаты наших исследований.
– Сегодня под утро я видел иной сон, – неожиданно перебил меня ГОмес. – Совершенно не похожий на все остальные. Я пребывал в цветущем саду и видел идущую ко мне светящуюся фигуру в белом. Я не видел ни ее лица, ни одеяний, столь сильное сияние исходило от нее, но сам вид ее удалял страх и неверие. Наоборот, он наполнял душу спокойствием и благоразумием.
– А говорила ли что-нибудь эта фигура?
– Ни слова. Но когда я проснулся, у меня сложилось впечатление, что, наконец-то, я знаю, что нам делать.
– Что же?
– Вернуться туда! В Америку. Добраться до источника злых сил, узнать противника.
– Я и сам издавна думал об этом, – вмешался Ришелье. – Уже больше месяца назад я риказа капитану Фруассарту отправиться в Нант и готовить его "Генриетту" к дороге.
– Ваше Высокопреосвященство желает отослать его в пасть дракона. А одном корабле?
– Нет, маэстро, я думаю о большей экспедиции. Вместе с вами, с месье Мардину, с доктором де Лисом, с вашими чудесными аппаратами.
– Но ведь, несмотря ни на что, это же чистой воды безумие! – воскликнул я. – В настоящее время это будет то же самое, что атаковать носорога зубочисткой.
– Я поплыву с вами, – импульсивно заявил Педро Гомес. – Знаю, что это может закончиться успехом.
10. Время неудач
Ришелье считал, что, если мы желаем успеть на Караибы перед весенними ураганами, то следует отправиться немедленно. Тогда мы постановили выезжать завтра же, на рассвете. Поначалу на лошадях, в Орлеан, а потом, если Луара не будет скована льдом, на судах до самого ее устья. Ансельмо не проявлял особого энтузиазма к путешествию, утверждая, что даже вид полного таза с водой вызывает у него морскую болезнь, а что уже говорить про бурный океан. Лино – совершенно другое дело. После возврата из Пале Рояль я застал его в квартирах, которые Мазарини выделил нам для отдыха. Павоне, же помытого и постриженного, я застал в компании Лауры, которую он забавлял штучками с тремя картами, и, как я заметил, за короткое время он уже успел ограбить ее от перстня и сережек, а сейчас они играли на ожерелье. Я приказал шулеру вернуть всяческую добычу, полученную шулерской игрой, и объявил им про поездку, закончив свое высказывание следующим образом:
– Я хочу, Лино, чтобы ты сопровождал нас в этом путешествии.
– С удовольствием, ответил тот. – Пока что никаких предложений мне никто не делал, а сам я довольно давно уже не нырял в Мексиканском заливе.
– Ну а что будет со мной? – спросила девица Катони.
– Ну а вы остаетесь в Париже.
– Исключено, я еду с вами! – воскликнула та. – Морских путешествий я не боюсь, ну а женская точка зрения в некоторых ситуациях прекрасно дополнит мужское разумение.
– Мне не хотелось бы подвергать тебя… – возражал я.
– Но я хочу, – топнула Лаура ножкой. – Если нужно, я могу быть и матросом, и юнгой.
За нее вступились Ансельмо и, что имело какое-то значение, Лино, который ведь совершенно не знал ее. Я уступил наполовину, согласившись на то, чтобы Лаура сопровождала нас до порта в Нанте.