– И что ты сделал, капитан?
– Не желая тратить времени даром, оставив монахов, погруженных в слезах и печали, я тут же направился в Париж, объезжая громадную гарь. В Шайоне я встретился с посланцем Его Высокопреосвященства с запоздавшими предостережениями об эвакуации лагеря и ученых. От него же я узнал, что все вы поспешили в Нант.
Тут он замолчал. Амбруаз де Лис спрятал лицо в ладонях.
Идрис Мардину так стискивал кулаки, что у него побелели пальцы, Ансельмо плакал. И только на лицо падре Гомеса сошло какое-то странное спокойствие.
– Так должно было случиться, – сказал он.
– И что в данной ситуации ты хочешь предпринять? – обратился ко мне капитан Фруассарт.
Пытаясь собрать мысли, я поглядел на собственных сотрудников, ища совета у них.
– Возвращаемся! – предложил турок. – Пока мы живы, соберес новую компанию, а вы, мастер, нас поведете.
– Правильно, – поддержал его доктор де Лис. – Во второй раз эксперименты будет воспроизводить легче. А работать будем распыленно, по всей Европе.
– И я так думаю, путешествие в пасть дракона никакого смысла не имеет, – прибавил Лино. – Эти ебанутые применили малую направленную тактическую ядерную бомбу для разрушения подземных объектов, но вот показали ли они все, на что способны?
– Плыть к ним, это все равно, что бросаться с мотыгой на слона, – соглашался с остальными Ансельмо.
– Куда бы вы ни направлялись, я еду с вами, – заявил Фушерон. – Нет у меня уже дома.
Так все они говорили, как поднялся падре Педро, более спокойный, чем обычно.
– Нужно плыть, – акцентируя первое слов, заявил он. – Победу мы найдем лишь за океаном.
Опустилась тишина, словно мед густая, и все поглядели на меня. В течение пары десятков секунд в моем мозгу пролетело такое множество образов, мыслей, концепций, словно его рассек клинок шпаги месье да Баатца. На мгновение я еще раз увидел Мон-Ромейн, зеленый холм, пульсирующий работой будто гигантский муравейник, в памяти мелькнули лица близких людей, способных подтолкнуть знание на ускоренный путь, увидел я еще, словно в маленьком алембике, весь наш мир, евроазиатский мысок, его величие, малость и неповторимость. Покрасневшее в горячке тельце дофина, дрожащие от беспокойства губы Анны Австрийской, пронзительные глаза кардинала Ришелье и портрет эрцгерцогини…
– Подавайте сигнал экипажам, – обратился я к старому пирату. – Выходим в море!
11. Новый Свет
Не имеет понятия о плавании под парусами тот, кто не стоял на носу галеона семнадцатого века, кто не слышал неповторимого шума разрезаемых форштевнем вод, скрипа рей, гула натягиваемых канатов и трепетания наполняемых ветром парусов. Хотя в качестве Альдо Гурбиани в вершинной точке своей карьеры я был хозяином трех океанских яхт, даже для меня плавание на "Генриетте" представляло увлекательнейшее переживание. Но не сразу мне удалось всем этим наслаждаться, на первые дни болезненной тенью наложилось уничтожение Мон-Ромейн, столь же суровое в своем воздействии, как и морская болезнь в Бискайском заливе, кипящем штормами. Бледные, болящие, с вывернутыми наизнанку кишками, мы почти что не разговаривали друг с другом. Впрочем, а о чем мы должны были разговаривать? О том, что все мы – куча смертников, стремящихся к уничтожению? Если говорить обо мне, измученный рвотой, я утратил последнюю надежду на пробуждение из этого сна наяву. Зато я обрел уверенность, что останусь здесь до самой смерти. Причем, не столь уже и отдаленной.
Однако, на четвертый день шквал утих, выглянуло солнце, сделалось теплее и сразу же оптимистичней. Я выбрался из койки и вышел на палубу. Первым встреченным мне человеком была Лаура, чуть ьолее прозрачная, но как всегда красивая. Лаура расчесывала волосы. И я просто загорелся изнутри! Не глядя на то, что сделался бы объектом насмешек со стороны матросов (да и черт с ними!), я желал подбежать к ней и воскликнуть: "Я люблю тебя, иди ко мне, моя самая дорогая!". Но padre Гомес находился на посту и, увидав, как я крадусь к девушке, сладко бросил с высота мостика:
– Bueños Dias, señor il Cane.
Шли дни. Держась подальше от иберийского побережья, мы обошли едва видимый в тумане мыс Финистерре, а затем и Азоры, так как у нас не было потребности задерживаться там. Воды у нас имелось в достатке, в том числе овощей и сушеных фруктов, предотвращающих цингу и другие морские болезни. Время от времени мы разминались издалека с разными судами различных видов и флагов, но слишком друг к другу не приближались, так как мы не нуждались в компании.