Каждый день утром отец Педро проводил в средней части палубы святую мессу, в которой с охотой принимали участие даже пожилые пираты – что ни говори, но это было хоть каким-то отвлечением от морской рутины, с другой же стороны, помогало им преодолеть суеверный страх, который возбуждала перспектива лишиться сердца. Другое дело, что Идрис Мадрину славно потрудился над тем, чтобы у возможных противников дело это пошло не очень-то и легко.
Потом де Лис проводил среди экипажа курсу первой помощи; урок учил, как пользоваться чудесами современной техники, а Павоне знакомил всех с азбукой Морзе, утверждая, что никогда не узнать, когда такое умение может пригодиться. После обеда было свободное время.
Как-то раз меня разбудил возглас Анселмо: "Maestro, завтрак летит!". Это была его реакция при появлении летающих рыб. Некоторые из них упали на палубу, одну кок схватил прямо на сковороду, правда, на вкус чем-то особым они не отличались. В другой раз Лауру восхитили танцующие на волнах дельфины. Летающие тарелки не появились ни разу.
Чем ближе к Америке, тем чаще я задавал себе вопрос, а куда, собственно, мы плывем, и удастся ли нам обнаружить врага раньше, чем тот найдет нас? Из объединенных сведений, из индейских легенд и видений Гомеса следовало, что логово противника находилось где-то к северу от Рио-Гранде. То есть, это, в одинаковой степени, могла быть Аризона, Невада, Нью-Мексико. Мелочь, территория, больше, чем вместе взятые Германия и Франция.
Беседы с испанским священником давали много материала на тему размышлений, каим сложным существом способен быть пророк. С одной стороны, Педро был слабым, походящим на мешок с костями, интеллектуалом, деликатным, нервным, переполненным сомнениями. Контрастом всему этому была воистину совершенная набожность и железная воля, касающаяся его видений и нашей миссии. В этом плане никаких сомнений у него никогда не было.
Когда-то я считал, будто бы одержимые предводители и визионеры – это, попросту, люди с чрезмерным ego, обладающие даром сверхинтуиции. Наблюдение же за начинаниями Гомеса способствовало появлению другой гипотезы, которая доказывала, будто бы существует нечто такое, что уходит из-под контроля чувств, некая иная разновидность энергии, таинственный уровень надсознания, словом: иной мир, с которым мог контактировать padre, или же, именно эта сфера желала контактировать с ним.
Могло ли скрываться за всем этим некое мошенничество, задумывалась иногда частица давнего, циничного Гурбиани, еще оставшаяся во мне. Но все время я не чувствовал в этом человеке ничего искусственного, ноль игры, позы, притворства. Он говорил то, что считал нужным, что знал, что предчувствовал.
– А не видит ли отец в своих снах Бога? – спросил я у него как-то раз.
– Не предполагаю, чтобы я этого заслужил, – ответил тот, опустив голову.
– Тогда откуда уверенность, что отец является его орудием?
– Ничто не деется без причины, сын мой, если мне дано видеть больше, чем другим, в этом должен быть замысел Предвечного.
Или же сатаны, прибавил я про себя. Похоже, он узрел это злорадное замечание, поскольку, погрозив мне пальцем, удалился к себе в каюту.
О нашем путешествии можно было бы много чего рассказывать, приводить необычайные рассказы канонира Андре; описывать различные удивительные идеи турка (на это еще придет время!). Само только присутствие красивой девушки на корабле, наполненном ненасытными самцами, хватило бы на неплохой телевизионный сериал. Еще в первые недели, когда моряки еще были полны воспоминаний про бордели Нанта, все зацепки ограничивались чмоканиями или мелкими замечаниями. Только кровь ведь не водица, довольно скоро сочный обмен мнениями относительно прелестей синьориты Катони между младшим боцманом Лино Павоне закончился ссорой, ссора – стычкой, которую прекратил лишь свисток дудки Вайгеля. Лино, не понимая, почему все вокруг так резко успокоились, повернул голову в сторону немого из Бремена, а тот начал рисовать руками в воздухе формы синьориты Катони и, что самое паршивое, показывать "инструкцию по обслуживанию", что так разъярило бравого розеттинца, что он, схватив баклагу с вином, плеснул им прямо в лицо Хорста.