И вот тогда я ощутил, как больно это и мне. Точнее, тому Рому, в теле которого сошлись две души.
— Если я пощажу его… — начал я, и Доминус кивнул, почти с мольбой. — Тогда вам придётся принять, что отныне я не ваш подданный. Я Лунный страж. Никаких претензий к Лунорождённым и мне лично.
— Конечно, — прошептал он.
Мой меч всё ещё лежал у горла Фиора. Ему оставалось только немного податься вперёд — и всё. Он не шевелился.
Герцог смотрел прямо на меня, чуть склонив голову — не в знак почтения, нет. Скорее… в знак понимания. Или ожидания. Мол, давай, мальчик. Сделай правильный ход.
Я ответил ему лёгким кивком. Не из вежливости — из необходимости. Мы оба знали: если я сейчас перережу горло этому позорному принцу, кровь зальёт не только круг. Она польётся по улицам. Война. Война, к которой Альбигор не готов. Которую я не хочу.
Я пришёл не разрушать. Я пришёл вернуть собственным потомкам величие, которое они растратили, соревнуясь друг с другом.
И если ради этого нужно было не добить врага, а ослабить его клан, — то пусть будет так.
Я повернулся к Доминусу. Он был бледен. Его взгляд метался между мной и Фиором, который теперь стоял, как сломанная кукла. Образ идеального наследника, уничтоженный одним ударом. Моим.
— У меня есть условие, Доминус. Несколько.
Доминус напрягся, но кивнул. Он уже понял, что я его пощадил. И что это не дар. Это — сделка.
— С этого дня десять процентов прибыли от всего продаваемого объёма очищенного Ноктиума, проходящего через главные перерабатывающие башни Солнцерожденных, переходит к клану Лунорожденных. На постоянной основе.
В зале кто-то закашлялся. Кто-то — ойкнул. Кто-то — подался вперёд, будто я только что потребовал передать мне императорскую корону. Что, к слову, выглядело бы не менее абсурдно. Потому что у Альбигора не было императора. Пока что.
— Из них два процента, — продолжил я, — пойдут на мой личный счёт в Народном банке Альбигора.
Герцог усмехнулся. Где-то на грани между «дерзко» и «великолепно». Я знал, что он одобрял. Восемь процентов даже для всего ночного клана — число астрономическое. Ноктиум стоил куда дороже золота.
Доминус не ответил сразу. Наконец, всё же кивнул:
— Согласен. Восемь процентов от прибыли Лунорождённым, два — лично тебе.
— Никакого преследования, — добавил я. — Никаких исков. Никаких претензий. Только компенсация. Справедливая. Полагаю, я её заслуживаю.
— Это уже входит в сделку, — Доминус выговорил с усилием. Голос его был натянут, как струна. — Клан Солнцерожденных признаёт твою победу и вину моего сына. Мой клан заключает с Лунорожденными пакт невмешательства и сотрудничества. Все статьи будут зафиксированы в Кодексе Равновесия и заверены представителями обоих кланов.
Герцог переглянулся с Салине и послом Трейн, затем они кивнули.
— Принимается, — сказал Варейн.
— Хорошо, — сказал я.
И всё. Вот так просто.
Я опустил меч. Победа не казалась сладкой. Она была выверенной. Продуманной. Не яркой вспышкой — а ровным, холодным светом.
Где-то за моей спиной кто-то начал говорить вполголоса. В зале оживились, принялись обсуждать соглашение.
— Итак, — Доминус заглянул мне в глаза. — Мы договорились?
Я бросил последний взгляд на Фиора. Он всё ещё лежал. Он не поблагодарил. И не посмотрел мне в глаза.
— Ещё кое-что, — произнёс я, и Доминус замер. — У меня будет последнее условие. Принесите кристалл грязного Ноктиума. Посол Трейн, надеюсь, вы не забыли о моей просьбе?
Мать Элвины криво улыбнулась, затем подозвала одного из членов свиты, и тот выскользнул за двери зала.
Солнцерождённые замерли. Кто-то переминался с ноги на ногу, кто-то кашлянул. Даже Доминус вскинул бровь. И только Герцог Варейн — тот вообще не удивился. Просто пожал плечами.
— Око за око, — сказал он.
Кристалл принесли в защитном контейнере — прозрачный куб, окутанный двойным слоем сдерживающих чар. Ноктиум пульсировал внутри — маленький черный кристалл с живыми прожилками.
Я протянул руку, и Герцог, с усмешкой, сам вложил самородок мне в ладонь. Он даже не надел защитных перчаток. Как и я.
Доминус стиснул кулаки. Фиор заёрзал.
— Что… что ты делаешь?.. — прохрипел он, но уверенности в голосе не было. — Нет…
— Я оставлю тебе жизнь, — сказал я негромко. — Но на тех же условиях, на каких ты оставил её мне.
— Нет!
Я поднял кристалл.
— Ты убил меня. Отрезал от клана. Заставил пройти через трансформацию и изменить саму мою природу. Затем подставил. Принудил к жизни вне законов. И после этого снова попытался убить. Я оставил тебе жизнь. Но ты почувствуешь то, что сделал со мной.