— Ром, отставить! Это Охотник! Он тебе не по зубам!
Поздно. Мой клинок уже вонзился твари в бок, вспарывая чешую и внутренности.
Тварь заорала. А потом… растворилась. Как дым.
— Помощь! — крикнул раненый Страж.
Женщина, хрипя и отбиваясь от еще двух тварей, активировала магическую печать и погасила вспышку пламени на левом плече.
Хван прикрывал отступающих сборщиков. Он подхватил одного из них — совсем еще молодой парень был ранен в бедро — и, чертыхаясь, вытащил его к заваленному ангару.
— Осталась одна! — крикнула женщина.
— Где она?
— Скрылась. Изучаю.
Ответ пришёл раньше слов.
Из-под земли — как будто разорвали камень — вырвалась последняя тварь. Она была вдвое больше остальных, изрезанная арматурой, с когтями в две ладони длиной. И направлялась прямо к Лии.
Девушка замешкалась. Скользкий бетон, кровь, тень — неважно. Она поскользнулась.
— Лия! — я рванулся вперёд. Вместе со мной — женщина-страж.
И мы успели.
Я прыгнул, врезался в тварь плечом, прокрутился, ударил в бок. Она зарычала. Я встал между ней и Лией. Пустота в её глазах смотрела прямо на меня.
Тень-Шаль заговорил. Не словами — жаром, звоном, отголоском чего-то древнего. Я поднял клинок, и он запел. А я — словно начал понимать этот древний язык.
Я ударил. Снова. И снова. Лунные стражи отрезали тварь от остальных, Рекан оттащил перепуганную Лию туда, где Хван и другие бойцы занимались ранеными сборщиками.
И всё… кончилось.
Слишком быстро — я только вошел во вкус.
На месте твари остались лишь воронка и испарения. На месте моей ярости — пустота и звон в ушах.
Лунные стражи огляделись, оценивая обстановку.
— Зачищено, — прохрипел Лысый.
А его коллега хмурилась, глядя на кристалл артефакта.
— Таких тварей не должно здесь быть. Они обитают глубже в Диких землях и сюда обычно не выходят.
— Значит, что-то их привлекло, — отозвался Лысый. Он устало привалился к высокому валуну и принялся латать свою рану.
— Или, наоборот, что-то там, в глубине, их встревожило, раз они пришли сюда, — ответила женщина. Она туже перевязала волосы и снова уставилась на артефакт. — Высокая концентрация грязного Ноктиума. Странно. Это месторождение считается выработанным. Осталась только Ноктиумная пыль…
Берхольд с рекрутами тем временем оказали спасенным первую помощь. Хван помог дотащить выживших сборщиков до нашей бронированной повозки, а Лия медленно подошла ко мне.
У неё дрожали пальцы.
— Жив? — она едва тронула мое плечо.
Я кивнул.
— Ага.
Она подошла еще ближе — так, что я услышал ее дыхание — и прошептала:
— Они не должны были разрешать тебе вмешиваться, знай это. Но позволили. Лунные стражи ничего не делают просто так. Думаю, у них был приказ от Сойра отправить тебя в прямо в бой и посмотреть, что получится.
Я коротко кивнул.
— Получилось неплохо, тебе не кажется?
— Теперь у них будет еще больше вопросов к твоей подготовке. Как и у меня.
Она отошла, чтобы помочь устроить раненых сборщиков. Берхольд со старшими рекрутами извлекли контейнеры с добытым Ноктиумом и создавали вокруг них защитные контуры. Даже трясти лишний раз это вещество нельзя — могло рвануть.
Позади шёл Лунный Страж, раненый, но живой. Он подошел ко мне и положил руку мне на плечо.
— У тебя дар, парень, — хрипло сказал он. — Я доложу командиру обо всем, что видел.
Я не знал, благодарность ли это. Или предупреждение.
Но мне, черт возьми, понравилось. И в этой кишащей тварями и опасностью пустыне почему-то я почувствовал себя…
Как дома.
Воздух был густым от пепла и выгоревшего Ноктиума. Над головой — черное небо, прорезанное тонкими ветками искусственных прожекторов. Звёзды сияли тускло, будто сквозь вуаль.
Мы ждали другой транспорт. Выживших сборщиков погрузили в наш броневик и отправили в город первыми. Лунные Стражи — молчаливые, как камни, — сидели чуть в стороне, перевязывая раны особыми повязками. Артефакты из Башни Белой ткани мгновенно останавливали кровь, обеззараживали и усиливали регенерацию.
Наставник Берхольд подошёл ко мне, тяжело опираясь на древко артефактного копья. Его лицо, иссечённое шрамами и гарью, не выражало ничего. Но в глазах — тёмных, без блеска — что-то дрогнуло.
— Ты сегодня показал, на что способен, Ром. И я вижу, что ты опасен, — сказал он негромко. — Я это почувствовал, когда ты ударил ту тварь. Ни страха, ни сомнения. Только удар. И твари тоже это почувствовали.