— Безродный… Ты кого притащил⁈
— Ночной подарок, — буркнул я и сбросил тело на каменные плиты. — И нет, он не перебрал в «Капле».
В этот момент из-за угла вышли Хван с девчонками. Весело болтая друг с другом, они резко замолчали, увидев меня у поста. Хван остановился с неизменным спокойствием на лице, за ним Лия и Элвина. В глазах первой читалась тревога, у второй — анализ. Лия бросилась ко мне, но, заметив кровь, остановилась, как будто на границе невидимого круга.
— Ром! Ты… в порядке?
— Кому-то сегодня я оказался не по зубам.
— Как обычно, — задумчиво протянул Хван, внимательно оглядывая нас с пленником.
Я усмехнулся. Вышло криво — нижняя губа была разбита, и уголок рта натянулся болезненно. Лия коснулась моего плеча и тихо прошептала:
— Ты был прав. Думаю, одно с другим связано. Я сохранила кружку. Она у меня.
Я коротко кивнул.
— Отдам позже. Сейчас… ты должен показаться лекарям. Посмотри на себя.
— Сперва нужно доложить дежурному. И опросить свидетелей. Кстати, вы не видели Остена?
Лия озадаченно покачала головой.
— Думала, он ушел с тобой.
— В этом и дело. И исчез в самый ответственный момент. Отдай мне кружку. Пригодится.
Девушка сняла с карабина на поясе кружку, которая была пристегнута за ручку, и передала мне.
— Только действуй осторожно, — шепнула она. — Обвинять стоит лишь тогда, когда можешь это доказать.
— Я найду доказательства.
Тень, между тем, стояла за моей спиной — сгусток напряжённого молчания. Я знал, она всё ещё настороже. Как и я. Остен сбежал и теперь прятался невесть где, но долго ему скрываться не удастся. Один нападавший исчез. Второй едва дышал.
Кажется, я сломал еще один план.
И мне это начинало нравиться.
Меньше чем через полчаса нас вызвали к комендантскому посту. Меня осмотрели целители — без фанатизма, но с интересом. Нападавшего унесли в Лазарет — у него началась рвота черной жижей. Видимо, из-за использования того самого взрывного артефакта. Последствия применения нестабильного Ноктиума.
И да, я заметил, как один из Стражей — высокий, с шрамом на подбородке — передал мастеру Сойру серебристый кулон, снятый с шеи пленника.
— Вам знаком этот знак, мастер? — спросил я. — Что он значит?
Сойр посмотрел на меня мрачно и так, словно я и сам должен был знать ответ.
— Это символ Пепельников. Отступников, покинувших Альбигор и ушедших в Дикие земли.
Я удивленно приподнял бровь.
— Об этом нам пока не рассказывали на лекциях. И зачем я им понадобился?
— Хороший вопрос, — задумчиво отозвался глава Лунных стражей и обернулся к помощнику. — Я хочу увидеть пленника. Немедленно. Ром, идешь со мной. И позовите магистра Салине.
Лазарет был местом безрадостным. Вроде бы тишина и стерильность, но каждый камень помнил крики боли. Каждый плащ, что висел на крюке у двери, когда-то был окровавлен. А улыбки лекарей — не от радости, а от облегчения: вытащили, смогли.
Мы с Сойром шли вглубь — мимо закрытых дверей и чужих стонов.
— Надеюсь, ты не боишься крови, — бросил он через плечо.
— После того, как мне снова пытались вспороть живот? Нет, не очень.
Он кивнул.
Пленника держали в отдельном отсеке, предназначенном для работы с грязным Ноктиумом. Двое лекарей в белых, промокших от пота робах склонились над ним. Рядом — два резервуара с разбавленным очищенным Ноктиумом и стабилизатором, один из которых был почти пуст. На воздухе чувствовался слабый оттенок жженого металла и… чего-то иного. Сладковатого. Опасного.
— Пожалуйста, дайте нам его осмотреть, — сказал Сойр спокойно.
Лекари обернулись и хотели возразить, но увидели его лицо и эмблему на его наплечнике и уступили. Один из них прошептал что-то второму — про «почти не держится» и «до утра не протянет». Потом оба молча вышли.
Я сделал шаг ближе. Пленник был в сознании, но едва. Он хрипел — горлом, не лёгкими. Лицо покрыто пятнами, на губах трещины, в зрачках — мутное дрожание, будто он видел уже не нас, а нечто по ту сторону.
— Держись, — сказал я. — Мы тут не для пыток. Пока что.
Сойр ничего не ответил. Он взял его за руку и поднял. Рассматривал ладонь, кожу на запястье, ногти, суставы.
— Слишком чистые, — пробормотал он. — Нет следов постоянного контакта с нестабильным Ноктиумом. У Пепельников руки другие. Въевшаяся тьма под ногтями, пятна от контакта с нестабильной энергией, шрамы от постоянных ожогов. А тут…
Я посмотрел. И правда: ладони у парня были довольно чистыми. Даже нежными.
— Это не Пепельник, — произнёс Сойр. — Это ряженый.