— Мне нужны, — возразила она. — Просто хотела… быть рядом.
Я мог бы спросить — с кем именно она хочет быть рядом. С Ромом, которого магистры изучают, как редкого зверя, и пытаются заточить в клетку. Или с тем, кому доверяют Тень и артефакты древности?
Но я промолчал. Не время выводить её на откровенность.
— Может всё же заскочим в «Каплю» на кружку грибного эля? — предложила девушка. — От одной вреда не будет. Да и народу там сегодня немного…
Я покачал головой.
— Спасибо за приглашение, но я предпочту отпраздновать там наше возвращение. Хочу ещё раз всё перепроверить. Оружие. Броню. Тень, — добавил я с кривой усмешкой. — Она у меня капризная.
Лия тихо вздохнула, но не стала настаивать. Взяла обе кружки и поднялась.
— Понимаю. Ничего, отметим возвращение, — улыбнулась она. — Тогда не буду тебе мешать. И… удачи.
Она шла к двери медленно. Как будто надеялась, что я скажу что-то ещё. Остановлю. Предложу всё же выпить с ней, посидеть, вспомнить наши тренировки, бои на арене, наш разговор на чердаке после ритуала с Кристаллом Памяти.
Но я молчал.
Когда дверь за ней закрылась, я снова взял в руки Тень-Шаль. Если кому я и мог доверять в Альбигоре, так это своему древнему мечу.
И Тени, которая явно знала больше меня.
Солнце цеплялось за шпили башен, словно не хотело покидать небосвод. Главная площадь квартала была вычищена до блеска. Тёмная брусчатка сверкала, отражая блики только что вспыхнувших фонарей.
Нас было всего двадцать человек — тех, кто оказался допущен до Ночи Бдения. Казалось бы, слишком мало. Но Лунных стражей никогда и не бывало много. И то, что мы дошли до этого этапа, уже вписывало нас в историю клана.
Молодые парни и девушки — рекруты в полном снаряжении, в черно-серой броне, с артефактными наручами, на которых мерцали символы Теней. Я стоял среди них, ощущая, как бронированные пластины слегка давили на плечи, а от грубой подкладки зудела шея. Всё как всегда. Для кого-то — в последний раз.
Нас провожали, как на войну. На площади собрались наставники, магистры, кураторы, а ещё — родные. Я увидел Элвину — она уже стояла с родителями: темноволосый мужчина в мантии с орденом на плаще и женщина с ледяной осанкой посла. Элвина что-то быстро говорила им, делая вид, будто ей неловко, что мать держит её за руку. Её отец что-то сказал, и Элвина рассмеялась, и тут же украдкой дотронулась до раненого бока.
Лия тоже была в строю, но в стороне. Её отец — барон Иверон Артан — смотрел на неё сдержанно, почти равнодушно. Лия наклонила голову в лёгком поклоне. Он кивнул, чуть резковато, и сразу повернулся к другому магистру. Я увидел, как её плечи чуть ссутулились — почти незаметно. Почти.
А потом появился барон Рейвель. Отец Остена направился прямиком ко мне.
Я не сразу понял, зачем он тут. Взгляд у него был тяжёлый, но не враждебный. Напротив — в нём было что-то странно светлое. Он шагнул ко мне, обойдя других наблюдателей, и остановился рядом.
— Рекрут Ром, — начал он и остановился. — Я хотел бы попрощаться с тобой. У тебя нет родни, которая благословила бы тебя на финальное испытание. Позволь мне сказать тебе напутственное слово.
Вот это новости. Я заметил, как остальные на площади с любопытством покосились на нас. Кто-то уже явно принялся греть уши, ожидая очередных разборок.
— Остен натворил… много, — продолжил барон. — Я знаю, что извинений от имени семьи может быть недостаточно. Но я не хочу, чтобы ты ушёл в ночь, думая, что все из старых фамилий — трусы и предатели. Наш клан строится на других принципах.
Я коротко кивнул.
— Я принимаю ваши извинения. Хотя, разумеется, предпочел бы, чтобы их принес лично Остен, а не заставлял краснеть вас.
На лицо барона Рейвеля легла тень.
— У Остена будет достаточно времени, чтобы обдумать своё поведение. — Он шагнул ближе и положил мне руку на плечо. Она оказалась неожиданно тяжелой. — Благословляю тебя, Ром из Лунорождённых. Выживи и вернись победителем.
Я молча кивнул.
— Благодарю.
Барон тоже кивнул мне в ответ и хотел было отойти, но я остановил его.
— У меня просьба. — Рейвель молча приподнял брови. — Если я не вернусь, то прошу, чтобы компенсация, которую мне присудили, была передана рекруту Хвану. У него нет высокопоставленной семьи, и деньги ему точно пригодятся.
Барон удивленно на меня посмотрел и проигнорировал шепотки за своей спиной.
— У тебя доброе сердце, Ром, — сказал он. — Если это твоя последняя воля, то она священна и будет выполнена. И всё же я желаю тебе вернуться живым.
Он ушёл к другим магистрам, а я проверил крепление Тень-Шаля на поясе.