— Ни один человек, — продолжал он, — не может пройти полную инициацию Лунорождённых, обрасти Тенью, вступить в контакт с Высшей сущностью и сохранить при этом магическую природу Солнцерождённого. Невозможно. Это основа равновесия. Основа нашего мира.
— И всё же, судя по всему, он это сделал, — раздался голос Альтена, сухой, как потрескавшийся свиток.
— Лорд Альтен, слово у Герцога Варейна! — напомнили ему.
Он поднялся с места, скользнул глазами по залу и уставился прямо на Герцога.
— Вы не верите, потому что не хотите верить, — произнёс он. — Но я докажу.
Он спустился на мозаичный пол, где меня оставили перед Советом.
— Все Солнцерождённые помечены. Это не просто клятва или родословная. Это — знак, наш тайный символ. Метка, оставленная древними методами. Она невидима для обычного глаза, не ощущается никакой из школ, кроме одной. Блики.
Лёгкий гул пошёл по залу. Кто-то из делегатов переместился ближе к краю кресла, кто-то прикрыл рот ладонью. Да-да, господа и дамы, вот теперь начинается настоящее представление.
— Метка проявляется только в одном случае, — продолжал лорд Альтен, — если Солнцерождённый вступает в контакт с собственным Бликом. Или… — он скосил на меня глаза, — с Бликом другого Солнцерождённого.
Он подошёл ко мне. Неспешно. Как палач, который уже выбрал оружие пытки и хочет растянуть момент.
— Я прошу разрешения у Совета продемонстрировать знак.
Небольшая пауза. Советники переглянулись. Кто-то явно колебался. Но представитель клана Золотых весов поднялся и кивнул.
— Продемонстрируйте.
Я пожал плечами, криво усмехнулся.
Лорд Альтен подошёл вплотную. В глазах — презрение, смешанное с восторгом от предвкушения победы. Его рука потянулась к моей рубашке и… одним рывком сорвала ткань с плеч. Я даже не дёрнулся.
Он наклонился. Прошептал мне на ухо:
— Сейчас все увидят, кто ты на самом деле. Как бы ни притворялся, бастард.
Я усмехнулся. Не ответил. Не потому, что не знал, что сказать. А потому что знал — он уже проиграл. Они сами заманивали себя в ловушку.
Он отступил на шаг. Протянул руку. Кончики пальцев зажглись мягким светом — золотым, текучим, как расплавленное солнце. Из его ладони вырвался Блик. Сфера света, плавно вращающаяся в воздухе, с искрами, похожими на частички распадающейся звезды.
Он направил её на моё плечо.
В этот момент в зале стало тихо. Даже магические лампы будто замерли. Только мерцание.
Блик коснулся кожи — и метка вспыхнула.
Небольшой, изящный символ. Линия, пересекающая круг. Тонкая вязь на полтона светлее кожи. Символ клана. Тот, что носили только свои.
По залу прошёл вздох. Один — но громкий. Как выстрел.
Я выдержал паузу. Поднял взгляд на Совет, на Варейна, на Салине. Даже на Доминуса — и он не мог скрыть удивления. И страха.
Фиор сиял, как полуденное солнце. Я же — улыбнулся. И сказал:
— Раз некоторые карты уже раскрыты… Я открою оставшиеся.
Глава 20
— Вы хотите знать, кто убил принца Солнцерождённых, — произнёс я и сделал паузу, позволяя тишине расползтись по залу. — Но хотите ли вы знать, кто убил Ромассила Хала, бастарда Доминуса и одного из самых преданных воинов клана?
На пару секунд наступила гробовая тишина. Та самая, что бывает в храмах перед кульминацией церемонии. Я намеренно говорил негромко — но достаточно чётко, чтобы каждый из сидящих в этом зале советников, магистров и глав кланов перестал изображать равнодушие.
Даже Варейн замер, словно пытаясь понять, действительно ли он ослышался.
— Спасибо, что напомнили, кто я, — добавил я с сухой усмешкой. — А то, признаться, начал привыкать к тому, что я просто Ром. Просто рекрут, начавший жизнь с нуля.
Фиор усмехнулся, как будто услышал забавный анекдот. Его ухмылка была слишком наигранная, слишком старательная — как у начинающего актёра, которому выдали длинную реплику, и он боится сбиться.
— Но раз уж сегодня день откровений, — продолжил я и принялся шагать по мозаичному кругу, — давайте я расскажу свою версию той ночи. А вы решите, кому верить: чудом выжившему или тому, кто называет себя жертвой, но не может предъявить ни одного доказательства.
Я сделал паузу и провёл рукой по груди, чуть расстегнув рубашку. На ней еще остался след от шрама. Места, куда принцы вонзили кристалл грязного Ноктиума.
— В тот вечер мне сделали неожиданный подарок. Маленький, изящный кристалл грязного Ноктиума. Прямо в грудь. Впрочем, нет. Давайте я начну с самого начала.
Я обвел взглядом зал. В рядах Дневного клана кто-то дернулся, кто-то даже шумно выдохнул — как если бы я внезапно оскорбил их всех публично. Грязный Ноктиум. Для Солнцерождённого это было хуже проклятия. Смерть с клеймом. Осквернение.