Я помолчал, вспоминая тот мерзкий металлический привкус во рту. Тот липкий страх, сгустившийся в горле. И крики.
— В тот вечер мы ехали в Форт Юнис. Это была инициатива принцев, а я, как их вечный сопровождающий, был обязан сообщить о поездке нашему командиру из Солнечных рыцарей. Но братья уговорили меня не делать этого.
— Зачем вы поехали в Форт Юнис на закате? — спросил советник из Золотых весов.
Я улыбнулся.
— У молодежи Дневного клана свои способы выделиться. Считается престижным забраться в Дикие земли после заката. Ведь Солнцерождённые не обладают способностями своих вечных конкурентов из ночного клана, и им куда сложнее выжить в пустыне ночью. Моя вина — я потакал задору принцев Риониса и Фиора. Но в тот момент я ещё не знал, что эта вылазка была тщательно спланирована, чтобы избавиться от меня.
— Зачем им от вас избавляться?
Я криво улыбнулся.
— Когда Доминус решил возвысить меня и дать шанс построить карьеру, он допустил ошибку. Подумал, что нерадивые принцы возьмут с меня пример и начнут тянуться за мной. На деле вышло наоборот. Я лишь раздражал их своими достижениями. И поскольку я оказался более талантлив, они начали видеть во мне конкурента. Иными словами, они избавились от потенциального наследника. И это им удалось.
Я повернулся к свету так, что шрам на моей груди стал виден всем советникам.
— Меня опоили еще в повозке. Очнулся я уже на закате в пустыне. Мне в грудь вонзили кристалл грязного Ноктиума, и я должен был погибнуть от передозировки. Однако меня спасли твари. Привлеченные ярким фоном вещества, они напали на принцев и скудную охрану. Риониса убила тварь, но приговор он вынес себе сам. — Я взглянул на Фиора. — Лишь одному удалось сбежать. Он не позвал на помощь. Не защитил брата. Просто трусливо сбежал и отсиделся в Форте Юнис.
— Ложь! — воскликнул Фиор, но Доминус жестом велел ему замолчать.
— Продолжай, — тихо выдохнул он.
— Я почти закончил, советники. Кристалл Ноктиума меня не убил, но… изменил. Сами видите. Я лишился возможности контролировать Блики, зато приобрел иную силу. И надолго утратил память. Лишь недавно она начала возвращаться.
Фиор не сводил с меня взгляда. Его лицо сделалось каменным.
— Вот моя история, господа советники, — я встал перед длинным мраморным столом и по очереди заглянул в глаза каждому. — Если вы ищете того, кому это было выгодно, то ответ очевиден. Ибо теперь он — единственный наследник. Он просчитался лишь в одном — я выжил.
В зале стало совсем тихо. Даже Герцог Варейн не шелохнулся. Только один из младших магистров едва слышно ахнул. А вот Салине сидела неподвижно, как статуя — глаза сверлили представителей Дневного клана.
Фиор хмыкнул.
— У тебя отличная фантазия, Ромассил. Или же тебя хорошо подготовили. Наверняка кто-то подсказал, как всё обставить. Тот, кому выгодна война кланов. Или ты просто слишком долго играл в Лунорождённого и поверил в собственную ложь?
Я сделал шаг вперёд. Защитный барьер контура не был активен, но воздух уже искрился — столько в нём было напряжения.
— Я выжил не потому, что заслуживал это. А потому что стал другим. С твоей подачи. Это ведь ты вонзил мне кристалл в грудь. Моё тело изменилось. Моя магия больше не отзывается на зов света. Зато тьма — откликается на меня с жадностью. Я не просто выжил. Я стал тем, кто может пройти Ночное Бдение и не сломаться. Кто способен говорить с Тенями. Кто носит меч, созданный для тех, кого считают частью истории.
Я видел, как Герцог медленно повёл плечами и разжал пальцы, сжавшиеся на подлокотниках стула. Его голос прозвучал, как отсечка в зале суда.
— Я подтверждаю, — сказал он, — что рекрут Ром не просто прошёл Испытание. Он освоил искусство обращения с Тенью, ранее считавшееся недоступным тем, кто не вырос в пределах нашего клана. Его переносимость нестабильного фона Ноктиума выше стандартных показателей. Он прошёл экзамены на Лунного стража. Я бы даже сказал — сдал их блестяще.
Он сделал паузу.
— Если забыть, кем он был, — продолжил Варейн, — то он — образец истинного Лунорождённого.
Не успел он закончить, как в зале раздался голос Фиора.
— Если забыть, кем он был, — передразнил он, поднимаясь, — то можно забыть и про честь, и про долг, и про кровь! Он — убийца! И бастард!
Я улыбнулся.
— Что из этого бесит тебя сильнее?
Фиор был на грани истерики.
— Вы все здесь забываете, с кем разговариваете! — взвизгнул он. — Это убийца моего брата! Он подстроил засаду, использовал Ноктиум против Риониса. Я видел всё. Я пытался его остановить, но… — голос Фиора сорвался, — когда понял, что уже не успею, был вынужден отступить. Это было не бегство. Это была попытка спасти хотя бы себя…