Пальчики коснулись его напряжённого органа, отчего ректор ещё сильнее задрожал и выдал сквозь зубы что-то нечленораздельное. Увитый венами, он казался огромным, переливался капельками влаги, манил изучить его, потрогать.
— Я... — хрипло выдохнула наклоняясь, — никогда этого не делала, но читала...
— Остановись, если страшно, — дрогнув, промямлил Нари.
— И оставить тебя без вкусненького? Я ждала три месяца и мечтала это сделать. — Провела пальцем вверх и, лаская по кругу, изучая ложбинку, спустилась до основания. Сжала ладонь, отчего мужчина шумно застонал. — А теперь ты скажи... — И, качнувшись вперёд, лизнула головку.
Нариэн дёрнулся, будто его ударили хлыстом, а когда я испробовала его на вкус полностью и накрыла губами, ударяя головкой в нёбо, сильно смял мои волосы, потянул на себя. Неосознанно, срываясь с обрыва, шепча что-то несвязное, изгибаясь назад, содрогаясь массивным телом.
Я старалась не укусить, щекотала языком, потягивала, как леденец, и водила кулачком вверх-вниз. Так делали куртизанки в одном любовном романе, что приносила мне Сиэль. И, чувствуя, как мужчина подходит к краю, я понимала, что делаю всё верно.
Ректор затрясся, зашипел над головой, чтобы горячо запульсировать у меня во рту. От него пахло морской водой и лавандой, а сладко-солёный привкус, оставшийся на языке, нисколько меня не оттолкнул.
Только Нариэн промолчал... не ответил на моё признание, и это обожгло грудь тягучей болью.
Глава 7
Нариэн
Слова рвались наружу, щекотали язык. Грудь сдавливало тисками, будто на меня свалился буйвол и раздробил кости.
Я не могу сказать, что люблю. Не имею права.
А если Мэй придётся выйти замуж за другого? А если это последние часы, когда мы спокойно лежим рядом, обнимаемся крепко-крепко, но чувствительно, чтобы можно было дышать? Хотя рядом с девушкой я разучился делать и это.
Что в ней особенного? Почему я смотрю на неё, и вены рвутся от кипящей крови?
— Расскажи, какими они были раньше? — Мэй повернулась бочком, погладила узкой ладонью мою грудь, улеглась на плечо горячей щекой и, ласково пробежав прикосновениями по только выбритой скуле, запустила пальцы в волосы на виске. Вытянулась вверх, прижала ко мне колено, неосознанно распаляя, мучая физической жаждой. Но я не оттолкнул, не подал вида, нежно огладил ладонью угол маленького плеча и поцеловал любопытный носик.
— Рдяные, темнее, чем у Эри.
Мэй вытянула прямую белоснежную прядку и посмотрела на неё сквозь свет лампы.
— Не верится. Темнее... будто кровь, наверное.
— Я коротко стригся. Мне они никогда не нравились. Казалось, что я в семье лишнее звено из-за внешнего отличия.
— Дейра любила тебя, как сына. Я слышала, как она защищала тебя от Енимира...
— Ей не стоило лезть к Квинте. Это всегда опасно.
Девушка перевернулась, легла на живот и, согнув ноги в коленях и задорно покачав стопами, подпёрла голову кулачками.
— Расскажи мне всё.
— Мэй, не время... — Я ласково приподнял её подбородок пальцами, потянулся всем телом и коснулся ее губ.
Она была отзывчивой и податливой, и мы распалялись невыносимо быстро, словно эти поцелуи стали нашим воздухом. С трудом оторвался и притянул её к себе.
— Я хочу знать о тебе больше, — взмолилась Мэй, вырываясь из объятий. — Не уходи от ответа, пожалуйста.
— Мэйси... пойми, наши отношения всё ещё подвешены в воздухе. Если мы слишком сблизимся, будет больнее расставаться.
Она хитро заулыбалась и поиграла бровями.
— Кажется, ближе некуда, милый ректор.
— Есть куда. — Изучать линии идеального лица, тонуть в синеве глаз и слышать женский особенный запах было отчаянно приятно. Заставь меня сейчас оторвать руку от желанного, я бы свернул шею посягнувшему.
— Нари, ты держишь меня на расстоянии, словно не веришь в успех. — Мэй перехватила мою руку, которая нахально сорвалась с подбородка девушки и поползла под свободный ворот сорочки.
— Думаешь, мне легко лежать с тобой, такой аппетитной и доступной, и не сорваться?
— Мне ведь тоже непросто. — Девушка закусила губу, перебралась на меня, медленно царапнула по груди ноготками и потёрлась бёдрами, вызывая неуёмное желание притянуть её ближе.