Сел за руль и, пока ехал в отель, снова и снова прокручивал в голове все факты. Мне нужно было решить, куда двигаться дальше, учитывая сложившиеся обстоятельства. Я отдавал себе отчет, что являюсь скорее средством, а не целью. Вся эта кампания рассчитана на то, чтоб ударить по отцу, пошатнуть его положение, и начать нужно с того, кто ближе. Исходя из этого, ждать очередного удара в спину долго не придется.
А еще я твердо решил, что буду рядом со своей дочерью. Понимал, что сделать это не так просто. Врываться в чью-то жизнь спустя столько лет, перевернуть ее с ног на голову только потому, что кто-то в очередной раз принял решение вместо тебя. С распростертыми объятиями меня там никто не ждет, но поздно искать виноватых, я имею право, я ее отец. Поэтому я скоро встречусь с Леной и долго бегать она от меня не сможет. Не позволю. Сейчас мне плевать на ее зону комфорта, она принимала участие в этом фарсе и молчала. Мать ее. Все эти годы она молчала. Поэтому она мне задолжала как минимум разговор, а максимум — тринадцать лет общения с родной дочерью. А я привык заставлять людей возвращать долги и сам никогда не был должником.
Приехав в отель, поднялся в номер и, заказав по телефону ужин, встал у окна, сжимая пальцами сотовый. Покрутил его в руках и собрался нажать на кнопку вызова, чтобы наконец-то поговорить с Леной, но в этот момент услышал шум за спиной — кто-то бесцеремонно распахнул дверь. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто.
— Играем в молчанку, Андрей? Вспомним детство? Мальчик обиделся и закрылся в своей комнате?
Было заметно, что отец в бешенстве. Глаза горят, хотя движения спокойные, а речь неторопливая. Только я давно научился распознавать все его маски. Повернувшись к нему лицом, медленно, размеренно, спокойно ответил:
— Игры — это по твоей части, Ворон, — намеренно акцентируя последнее слово, не желая называть его отцом. — И я не собираюсь в них больше играть. Все по-честному — я просто не захотел тебя видеть.
— Даже так. Браво. Мы повзрослели и научились показывать характер. Ну, ты бы хоть сказал, что тебя так разобидело, сынок?
Пытается выбить почву из-под ног, намеренно разговаривая как с ребенком. Только мы это уже давно проходили.
— А ты на старости лет решил поиграть в папочку? Кукловоду стало скучно без любимой марионетки?
Он на несколько секунд задержал на мне взгляд, выдерживая паузу. Он любил эти спектакли с давлением на собеседника. Когда-то давно это работало, но не сейчас.
— Мне не до игр. Я тебя не просто так позвал. Царя убили и мне не до твоих истерик и капризов. Давай говори, что там у тебя наболело, я пожалею обиженного мальчика и приступим.
Его тон изменился, в голосе прозвучала жесткость, разбавленная нотками раздражения. В этот раз поставить меня на месте оказалось не так просто, как раньше, и я чувствовал, что это начинает выводить его из себя.
— Савелию Воронову потребовалась чья-то помощь? Перестал справляться с ролью великого и ужасного? Или привык иметь дело только с теми, кто не может дать отпор — например, женщинами и детьми? Давай к делу — что тебе от меня нужно?
Он шагнул к столу, облокотился на столешницу, и, чуть прищурившись, отчетливо сказал:
— Я не просил тебя о помощи. Я сказал, что НАШЕ общее дело требует твоего присутствия здесь. А насчет женщин и детей, ты словами не бросайся — их потом тяжело поймать и поотстреливать, не то, что людей. Ты предъявляй, что у тебя есть. Сопляк еще, брать меня на "слабо". Выскажись — и перейдем к делу.
— То, с кем у меня будут общие дела, я решу сам. А людишки твои, я смотрю, вообще страх потеряли. Я думал, не по понятиям Ворона сливать. Авторитет нынче не в почете, да, Ворон? Времена поменялись? — с этими словами я швырнул на стол стопку фотографий.
Отец бросил на них мимолетный взгляд. Выражение лица сменилось. Но всего лишь на несколько мгновений. Он понимал, что я прав. Поднял одну из фотографий и продолжил:
— И что? Это причина истерики? Какая-то провинциальная дура, которая залетела от тебя? Насчет авторитета — я позже разберусь с этим умельцем, не твоя забота, а ты фотки собери в конвертик и успокойся. Девка ни в чем не нуждалась. Все получила: и бабки, и работу крутую, и дочь ее в шоколаде. Так что ты спасибо скажи, что я тебя от шлюшки избавил. Она легко тебя променяла на все эти блага. Продалась, сынок. Я доходчиво объясняю? Продалась… — он собрал все фото в конверт, его руки слегка дрожали, нервничал, хоть и тщательно пытался это скрыть.