Рэйвен снова трогается с места.
— Идем! — окликает она меня через плечо. — Тебе еще помогать Джулиану собирать палатки.
Я оглядываюсь. Джулиан уже разобрал половину палаток. Сейчас он как раз обвалил еще одну, и она съежилась, словно гриб, растущий внутрь.
—У него там все в порядке, — говорю я. — Я ему не нужна. И делаю шаг следом за Рэйвен.
— Уж поверь мне, — Рэйвен разворачивается, и от резкого движения ее волосы взлетают крылом, — ты ему нужна.
Мгновение мы стоим на месте, глядя друг на друга. В глазах Рэйвен что-то вспыхивает, какое-то выражение, не до конца понятное мне. Возможно, предостерегающее.
Потом на губах Рэйвен появляется улыбка.
— Я командую, — говорит она. — Ты должна меня слушаться.
Так что я разворачиваюсь и иду вниз по склону, к лагерю, к Джулиану, которому я нужна.
Хана
Тем утром, проснувшись, я на мгновение чувствую себя сбитой с толку: комнату заливает яркий солнечный свет. Должно быть, я забыла задернуть шторы.
Я сажусь, сбрасывая одеяла в изножье кровати. За окном кричат чайки, а когда я встаю, то вижу, как солнце окрашивает траву в ярко-зеленый цвет.
На столе я обнаруживаю одну из тех немногих вещей, которые я потрудилась распаковать: «После исцеления», толстое наставление, которое мне вручили после процедуры и которое, согласно предисловию, «содержит ответы на самые распространенные — и редкие! — вопросы, касающиеся процедуры и ее последствий».
Я быстро нахожу главу о снах, просматриваю несколько страниц. На них подробно, с нудными специальными терминами, описывается побочный результат процедуры — сон без сновидений. Затем я натыкаюсь на предложение, от которого мне хочется прижать книгу к груди: «Как мы постоянно подчеркиваем, все люди разные, и хотя процедура минимизирует различия в темпераменте и особенностях характера, она неизбежно воздействует на всех по-разному. Примерно пять процентов исцеленных сообщают, что продолжают видеть сны».
Пять процентов. Не так уж много, но, все же, и не аномалия.
Давно уже я так хорошо себя не чувствовала. Я закрыла книгу и приняла внезапное решение.
Сегодня я съезжу на велосипеде к дому Лины.
Я уже много месяцев не бывала рядом с ее домом в Камберленде. Это станет данью нашей прежней дружбе и способом избавиться от скверного ощущения, преследующего меня с тех пор, как я увидела Дженни. Лина, конечно, не устояла перед болезнью, но, в конце концов, это отчасти было и моей виной.
Наверное, потому я и думаю о ней до сих пор. Исцеление подавило не все чувства, и вина продолжает искать выход.
Я проедусь к этому старому дому, увижу, что там все в порядке, и мне станет лучше. Вина требует прощения, а я не простила себя за свой вклад в преступление Лины. Мне приходит в голову идея прихватить с собой немного кофе. Тетя Лины, Кэрол, его любила.
А потом я вернусь к своей жизни.
Я наскоро умываюсь, натягиваю джинсы и любимую теплую кофту, мягкую после многих лет общения с сушилкой, и, не расчесываясь, скручиваю волосы в пучок. Лина всегда корчила рожи, когда я так подбирала волосы. «Нечестно! - говорила она. — Если я попытаюсь сделать так, у меня на голове окажется воронье гнездо!»
— Хана! Что-то случилось? — окликает меня из коридора мать. В ее приглушенном голосе звучит беспокойство.
— Да нет, ничего, — отзываюсь я. — А что такое?
Мать смотрит на меня с подозрением.
— Ты... ты что, поёшь?
Должно быть, я, сама того не осознавая, начала напевать себе под нос. Мне делается жарко от смущения.
— Я пыталась вспомнить слова одной песни, которую мне играл Фред, — быстро говорю я. — Но вспомнила совсем немного.
На лице матери отражается облегчение.
— Ее наверняка можно найти в ЛАММ, — советует она. Потом берет меня за подбородок и некоторое время критически изучает мое лицо. — Тебе хорошо спалось?
— Отлично, — отзываюсь я, высвобождаюсь из ее хватки и иду к лестнице.
Внизу папа расхаживает по кухне. Он уже одет для выхода на работу — осталось лишь повязать галстук. Стоит мне взглянуть на волосы отца, и я понимаю, что он смотрел новости. С прошлой осени, с тех самых пор, как правительство сделало первое заявление, подтверждающее существование зараженных, отец требует, чтобы новости были включены почти постоянно, даже когда мы уходим из дома. А когда он смотрит их, то запускает пятерню в волосы.
На экране женщина с оранжевым напомаженным ртом сообщает: «Сегодня утром возмущенные граждане осадили полицейский участок на Стейт-стрит, требуя сообщить, почему оказалось, что зараженные свободно расхаживают по улицам, распространяя свои угрозы...»