Группа Валентины Сергеевны вторую главу заму «добивает». Галка прекрасно оформляет ему чертежи. Что они имеют в качестве компенсации? Их не уволили, как многих других в начале перестройки, когда избавлялись от балласта и неугодных. Время от времени им подкидывают премии. Валентине Сергеевне заткнули рот, дав ей формальную должность заведующей лабораторией, позволив командовать в весьма узком спектре и без того ограниченных возможностей.
А что зам в клюве принес? На всё готовенькое пришел, только отнимать привык, убеждает несколько необычным способом – пригрозив. Его начальственный стиль не располагает ни к дискуссии, ни даже к замечаниям. Собственно говоря, настоящей движущей силой института не зам является, а эти скромные профессора и инженеры. Да вот, поди ж ты… надолго ли…
Не всем даны менеджерские способности. Моя голова, например, на расчеты запрограммирована. Но с моим ли уровнем заниматься вычислением оптимальных объемов холодильных камер или надёжности красителей? Такой работой только мозги иссушать. Но лучшей пока нет. А годы идут. Ничего, потерплю. Придет время – возродится наука».
Елена Георгиевна снова скользнула взглядом по рядам. Владимир Григорьевич смотрит поверх голов отсутствующим взглядом, словно его мысли заняты в этот момент решением проблем, недоступных пониманию окружающих. Дудкин ухмыляется, а Суханов уже оклемался, но смущённо опустил голову, боясь случайно натолкнуться на мой прямой и слишком откровенный взгляд. Вот тебе и отличие: один сочувствует мне и переживает, что не может помочь, а другой не скрывает радости, что не его нагрузили. Злорадствует. Торжествующая посредственность.
В сущности, это было ясно и без сегодняшнего случая. Никогда не питала иллюзий по поводу Дудкина. Камень за пазухой не стану держать, но в друзья пусть не напрашивается. Отошью. И это прозвучит как нечто само собой разумеющееся, сообразное с моими взглядами на многие составляющие жизни. Юрка, Юра, Дудкин, Юрий Петрович, Петрович – вот и вся твоя жизнь. Убожество, бескрылое насекомое. Усилия, конечно, иногда прикладывает, в основном чтобы от чего-то отказаться, но душу в работе не тратит. Так и будет всю жизнь пресмыкаться и перебиваться. Как может измельчать человек! У таких простой и эффективный метод на вооружении: во всех своих бедах винить женщин.
«Что-то и от себя я последнее время далеко не в восторге. Сама себе противна.– Елена Георгиевна хмуро усмехнулась. – Говорят, пошла мода на женщин во власти. Мужчины мышей не ловят, спят на ходу – вот откуда эта мода. А кто дома пашет? Опять женщины. Таков наш печальный удел? Некоторые из представителей сильной половины даже гвоздя не забьют в стену, а такие способности должны быть в активе чуть ли не каждого мужчины. Мы ведь тоже много чего умеем делать из того, чего они даже боятся касаться, – мысленно опять «наехала» Елена Георгиевна на бездеятельных и безответственных мужчин, знакомых ей по институту. – Перебирать поимённо? Во всяком коллективе разные люди встречаются, нигде нет такого, чтобы во всём была тишь да гладь да божья благодать».
Когда с формальностями по второму вопросу было покончено, Иван Петрович, почувствовав настроение аудитории, к всеобщему удовольствию объявил десятиминутный перерыв. В актовом зале захлопали сиденья, застучали каблучки. Мужчины сразу стали оживленнее. Заядлые курильщики ринулись в закоулки, остальные разбрелись по институтским коридорам.
Елена Григорьевна устало уставилась в окно. В проёме между домами, у самого горизонта, сквозь низкие серые тучи проглянул бледный расплывчатый диск солнца. «Шеф выпустил пар, и теперь остальные вопросы обсудит, как из пистолета выстрелит», – подумала она безразлично и перевела взгляд на опустевшее кресло, где только что восседал Иван Петрович.
Грустные мысли и в перерыв не покинули ее: