— А родители?
— На прошлой неделе уехали в Пампорово. Там у них дачка.
— Ведется какое наблюдение за этой квартирой?
— Пока не было необходимости.
— Хорошо. Мы сами этим займемся. А где они в другое время встречаются? Все в той же «Ялте»? Или в «Молочном баре»?
— Нет. Теперь у них есть место. После моего разговора с двумя девицами они стали делать вид, что вообще больше не собираются. На деле же они переместились поближе к окраине, в «Ягоду».
— Надо будет наведаться и в эту «Ягоду». А вы какое-то время можете особенно не тревожиться за них. Я полагаю, что таких подопечных у вас предостаточно.
— Не так уж их много, — возражает Драганов. — Всего несколько десятков, но забот с ними хоть отбавляй.
— Неплохо бы и мне поприсутствовать на допросе.
— Ясно, — кивает он. Затем добавляет: — Только имейте в виду, что присутствие постороннего человека вызовет у них тревогу.
— Они не должны подозревать о моем присутствии. - Так будет лучше, — снова кивает Драганов. — Это нетрудно устроить.
И он встает, чтобы меня проводить.
Оперативная группа уже составлена, задачи распределены, и мы с Бориславом уединяемся в кабинете, чтобы подробнее разобраться в теме, именуемой «Томас». Борислав тоже включен в состав группы, и на его долю досталась самая крупная рыба - - упомянутый дипломат.
Впрочем, не такая уж он крупная рыба, когда на него посмотришь: человек небольшого росточка, с добродушным, я бы сказал, приветливым лицом, в безупречном костюме, если судить по снимкам, которые Борислав рассыпал по столу и которые я разглядываю, слушая изложение фактов, мне уже известных по материалам досье. Томас в ресторане «София» беседует с незнакомым мужчиной. Томас у «Золотых Мостов» разговаривает с незнакомой женщиной. Томас выходит из Дома радио. Томас выходит из полиграфического комбината. Томас анфас, вполуоборот, в профиль и сзади, улыбающийся и серьезный, с машиной и без машины... Целая гора снимков, а выводы, которые можно сделать после ознакомления с ними, более чем скромные: низкорослый человечек с добродушным лицом, в безупречном костюме. А в остальном ничего особенного. Абсолютно ничего особенного.
— ...И в Чили и в Нигерии, где был аккредитован, он действовал весьма результативно, хотя и довольно грубо, пока наконец не провалился, — продолжает Борислав свое изложение, подбрасывая в руке пустой мундштук. — Так что для него назначение в Болгарию, видимо, последняя возможность реабилитироваться. Не случайно он с первого же дня с таким старанием принялся налаживать связи с различными учреждениями.
— Может быть, ему просто хотелось внушить окружающим, что он действительно советник по культуре. И не удивительно, поскольку Томас весьма далек от культуры.
— Да, но он преследовал и другую цель — создать широкий круг личных знакомств. Посетил радио, телевидение, народную библиотеку, университетскую библиотеку, добрую половину столичных газет и журналов, -словом, где он только не побывал, и все это в течение каких-то двух недель.
— А потом?
— Потом — затишье и полный мрак.
— А это что? — спрашиваю у Борислава, бросив ему снимок из ресторана «София».
— Встреча с профессором Беровым.
— Кто он такой?
— Считается крупным математиком. Может быть, в математике он действительно силен, а что касается здравого смысла, то с ним он не в ладах. Его пригласили приехать на Запад — этому предшествовали обычные комплименты и вещественные знаки внимания, — и он до такой степени растаял от умиления, что стал нести всякие глупости. А поскольку суммы со стороны хозяев и глупости со стороны нашего соотечественника были соответствующим образом документированы, Томас явился напомнить ему, что он их должник.
— Говорено с профессором?
— Он сам пришел и обо всем рассказал.
— О, значит, здравый смысл все же победил, — отмечаю я. — А что конкретно Томас от него требовал?
— Ничего особенного. Делал намеки о популяризации их успехов... Конкретное сводилось, вероятно, к поездке Берова.
— А это? — спрашиваю, разглядывая снимок, сделанный у «Золотых Мостов».
— Секретарша.
— И приятельница?
— Да, и приятельница, — кивает Борислав.
Он высоко подбрасывает мундштук и ловит его рукой.
— Перестань нервничать, - - одергиваю я его. -Возьми сигарету и уймись, пожалуйста.
— Сатана! — отвечает мой друг, после чего тянется к сигаретам и закуривает.
— У Томаса неприятности не только по службе, но и в семье, — поясняет Борислав, выпуская вместе со словами и соответствующую порцию дыма. — Жена его, очевидно, мечтала не о Софии, ее влекло в Париж, в Лондон. Не успев приехать сюда, она после первого же семейного скандала хлопнула дверью и уехала обратно. Так что Томас теперь соломенный вдовец и кавалер собственной секретарши.
— В чем состоят ее функции?
— Она секретарша, если не касаться их интимных отношений.
— Их интимные отношения меня не интересуют. Еще что?
— Больше ничего. Затишье, как я уже сказал. Из дому в посольство, из посольства домой, приемы, попойки на квартирах у коллег.
— Надеюсь, наша служба следит зорко.
— Следит, только очень издалека.
— Пускай продолжает свою деятельность. Затишье может означать подготовку. Пускай он проявит себя. Человеку надо реабилитироваться.
— Постараемся ему помочь, — кивает Борислав. Слышен стук в дверь, и в комнату входит лейтенант
из нашей группы.
— Повезло нам с квартирой, -- докладывает он. -В доме напротив, на том же этаже, живут наши люди. Молодая семья. Геологи. Сами отправились в командировку, а квартиру оставили нам.
— Когда сможете смонтировать аппаратуру?
— Надеюсь, к завтрашнему вечеру все будет готово.
— А как насчет «Ягоды»?