Эйслин огляделась. Озеро мерцало в лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь сосновые сучья. Казалось, что сегодняшний день уже подходил к концу. А может, это был завтрашний день. Эйслин слышала, что в пограничных мирах время текло по-иному.
«Если мне повезло, то это еще вчера».
Она стремительно направилась к воде.
Рун быстро поймал ее, слегка прикусив за голень.
— Куда ты идешь?
— Посмотреть, растет ли что-то съедобное на мелководье. — Она взглянула на волка, заметив что-то вроде гримасы отвращения на его пушистой морде, и ухмыльнулась. — Да, это не мясо, но мне нравится.
Не обращая внимания на протест Руна, она развела между двух больших валунов небольшой закрытый костер и, пока ждала, когда приготовится еда, вылечила свой рот с помощью магии Целителя. Охота удалась на славу. Эйслин нашла в изобилии растущий щавель и дикий лук. А волк поймал трех жирных кроликов. В итоге она потушила рагу в растрескавшемся горшке, который всегда носила с собой. А Рун съел свою порцию сырого мяса. Эйслин впервые с тех пор, как сидела в засаде в ожидании Тревиса, наелась до отвала. После еды она принесла воду из озера и потушила угли.
Рун проследил за поднимающимся дымом. Все его тело от вытянутого хвоста до плеч намекало Эйслин, что он считал разведение огня огромным риском.
— Отвали, глупый. — Она широко взмахнула обеими руками, уверенная, что после такого шикарного ужина наконец-то нормально выспится.
Волк отвел обиженный взгляд в сторону.
— Я буду дежурить первым.
Слишком уставшая, чтобы спорить, Эйслин вытащила всю свою одежду и надела ее, чтобы не замерзнуть холодной ночью. Затем положила голову на рюкзак и закрыла глаза. Сон пришел почти мгновенно, но оказался одним из самых страшных. Эйслин вышла за пределы своего тела, которое металось и ворочалось на жестком грунте. Рядом находилась Мэтае и орала на нее как в тот раз, когда Эйслин собиралась запустить в наставницу магический вихрь. Но сейчас лемарианка высказывала ей за опоздание:
«Я давала тебе четыре дня».
«У меня еще два», — запротестовала Эйслин.
«Не по моим подсчетам».
«Видимо, мне не так повезло с пограничным миром», — отругала себя Эйслин, когда поняла, что находится в астральной форме. Несколько неуклюже, она склонила голову.
«И что прикажешь мне делать?»
«Как ты нашла волка Марты?» — Мэтае как обычно сменила тему.
«Он выбрал меня». — Эйслин взглянула на Руна. Он сидел неподвижно подобно высеченной из камня статуи и смотрел прямо перед собой, так как застыл во времени. Видимо, Мэтае не желала, чтобы он подслушал их разговор.
Наставница окинула ее внимательным взглядом, и Эйслин почувствовала, как ее душу и воспоминания изучают, будто просеивая через плотно сплетенную паутину. Внутри ее головы словно разгорелся пожар, а из глаз брызнули слезы. Когда она смахнула их руками, то заметила, что ее пальцы были измазаны чем-то красным.
«Иисус. Она заставила мои глаза кровоточить».
«Прости. Я все время забываю, насколько вы люди хрупкие. — На самом деле Мэтае совершенно не выглядела раскаявшейся. — Охотник выбрал тебя, а ты исцелила его, когда он был ранен?»
«Зачем спрашивать? Ты и так уже все знаешь. — Эйслин уловила скрытое раздражение в ее тоне, а так как сама находилась на взводе, то не попыталась смягчить ответ. — Я не выспалась. Поэтому могу ли я вернуться в собственное тело?»
Ее зрение размылось, и Эйслин потеряла ориентацию, когда астральное и физическое тела столкнулись. Она всегда нормально переносила эти ощущения, но сейчас они вызвали у нее тошноту. Эйслин несколько раз неглубоко вдохнула и выдохнула, чтобы убедиться, что ужин останется в желудке, где ему самое место, а затем подняла взгляд на Мэтае. Маг находился в женском обличье. Старейшины являлись гермафродитами, поэтому иногда появляясь то в женской, то в мужской форме. Однажды Эйслин попыталась выведать, как же они смогли завести детей. Но все только краснели и, заикаясь, плели какую-то чепуху.
Лемарианка была более семи футов ростом. На самом деле, вне зависимости от того, мужчина или женщина, этот аспект никогда не менялся. Наставницу окутывали светлые волосы. Они казались настолько длинными и густыми, что практически скрывали белую мантию до самого низа. Золотые украшения сияли подобно королевским сокровищам. Толстый торк6 обвивал ее шею, а еще один окружал голову. Кольца с огромными драгоценными камнями искрились почти на каждом пальце. Из-за того, как переливалась ее кожа, на нее сложно было смотреть прямо. Но в действительности самыми ужасающими были глаза — глубокие темные омуты, гипнотически завораживающие. Эйслин уже довелось узнать, что нужно избегать смотреть в глаза любому из старейшин. Тогда она словно попала в ловушку и не могла отвернуться до тех пор, пока ей это не позволили. Первый раз, когда это случилось, старейшина, не Мэтае, смеялся над ней и не отпускал, как показалось Эйслин, целую вечность. Урок не прошел даром, и она больше никогда вновь не повторяла своей ошибки.