— Сразу четверо, — тихо, по сути только шевеля губами, констатирует Ян. — Не неофиты.
— И все внутрь зашли? — удивляюсь я. — А, нет, один у дверей остался. И всё равно — поросята.
— Привычка, — вздыхает Горсек.
Что есть, то есть. Во многих доменах церковники за последние пару десятилетий мало-мальски расслабились, отвыкли от того, что их могут чуть ли не посреди дня пустить на мясо. Это я про те домены, в коих влияние Маледиктума было в разы слабее, нежели позиции Ордо Деус. Очень уж стоящие во главе Ордо Деус Магистры из числа Луравис заигрались в сложные методы противостояния, чересчур усилили косвенные действия в ущерб действиям прямым, показательным. Вот и вызвали у одного из врагов Красного Рода этакую расслабленность. Но сейчас это проходит. Постепенно, шаг за шагом, но проходит. И действия Вер-Заррен играют далеко не последнюю роль. Тут, в Брюнне, тоже.
Дарья же, завидев тех, кто должен был появиться на встрече, изобразила не улыбку даже, а свойственный именно Потрошителям оскал. В рамках, конечно, чтобы неправильность не бросилась в глаза обычным людям, но и этого хватило. Плюс специально подобранный образ. Тут отдельное спасибо Седрику, этот гаар-гул, несмотря на всё своё ехидство и склонность трепаться по делу и не очень, обладал и множеством достоинств. К примеру, умел дать необходимые советы по прикладному лицемерию, актёрскому мастерству, ещё и образ подобрать подобающий ситуации. Вот и подобрал, ага. Этакая полудикая амазонка, причём её легко можно принять за одну из последовательниц течения нигилизма, анархизма или чего-то в этом роде. Одежда вроде и дорогая, но ни разу не изысканная, не женственная, плюс толика неряшливости явственно присутствует. Ликаны из этого прайда иными быть и не могут, воспитание такое, да и многочисленные с детства впитанные запреты просто так не проходят. Вот потому Дарья и не должна была вызвать у церковников никакого подозрения. Сами же служители Единого, понятное дело, не были в рясах или ином чисто церковном облачении. О нет, это они оставляли для каких-либо торжественных событий у себя в храмах или там иных важных местах. Обычно же стандартные одеяния, в зависимости от того, под какой маской находились в конкретный момент. Сейчас, к примеру, явно изображали из себя беззаботных рантье, решивших, видимо в поисках острых ощущений, познакомиться с необычной девушкой. Мода на анархизмы и иные «измы», она сейчас лишь росла во многих частях Европы. Тут оно, конечно, не Франция, этот воистину рассадник всякого-разного, особенно после падения империи Наполеона III и отрыжки Парижской коммуны. Но и в Двуединой монархии Габсбургов порой случались такие вот эксцессы, мда.
Та-ак… осматриваются, теперь трое подходят к её столику. Нас они явно увидели, но видя, что представительница Потрошителей не просто спокойна, но ещё и бросила на нас взгляд, после чего кивнула — дескать, это не те, кого нужно рвать на куски, а нужные персоны — малость успокоились. Именно малость, ведь даже с учётом вроде как усиливающегося союза между церковниками с Вигиландо и Лунным Кругом доверять друг другу им в страшном сне в голову не придёт. Это союз по необходимости, а вовсе не из близости душ и стремлений. Двое врагов дружат против третьего, всё просто и понятно.
— Почему не пришёл Гамзер, — улыбаясь, вроде как ласково, а на деле с предельной серьёзностью спросил один из церковников, в то время как двое других отслеживали обстановку в зале. — Я вас не знаю, фройляйн…
— Вессиа, — вновь чисто звериный оскал, но видимый лишь находящимся совсем рядом. — Я — Несущая Пламя. Вот, смотрите.
Извлечённый из-под рубашки золотой медальон, в который направилась частица огненной стихии, замерцал определенным образом, а потом раскрылся, показывая находившийся внутри него сложный символ. Древний язык, ведомый даже не всем ликанам. а лишь тем, которые стояли на верхних ступенях их иерархии. Старейшины, Хранители Наследия, особо авторитетные по причине силы и возраста ликаны… иногда такие вот вестники, вроде Несущих Пламя среди Потрошителей и их аналоги среди иных прайдов. Иным не то что учить древний язык, но даже носить на себе любой его символ было строжайшим образом запрещено.