Некоторые до сих пор не осознали степень прошедшей мимо опасности. «Он что сам себе спалил руки?», — слышу я шёпот. Нет, идиоты! Он чуть нас всех не спалил!
Что ж, эльф успокоился. Порыв неконтролируемой паники прошёл, и он просто сидит на полу, приходя в себя и скалясь от боли. У него страшные ожоги на руках наверняка и ужасно болят. Нужно было оказать первую помощь.
Я беру баночку с лекарственной мазью и подхожу к нему. Заметив приближение, эльф поднимает голову, и вновь я вижу его медные глаза. Смотрит, изучает, очевидно, оценивает, опасна я для него или нет. Что ж, будет ложью, если я не скажу, что его глаза меня заворожили. Строгие, серьёзные и не пустые. Нет, он точно не безумец и, вероятно, не глупец. Его взгляд был уж слишком пронзительным. Мне это не нравится, ведь это я должна его изучать, а не наоборот. И всё же я выдавливаю из себя дружелюбие и протягиваю ему мазь. Не смотри на меня так, а бери, пока я добрая…
К чему эта вежливость, ведь он обычный пленник, которого тут же следовало отправить на допрос? Точно не знаю. Наверное, мне не хочется переходить на радикальные меры, пока я не знаю, что это за эльф. Пускай примет меня за друга. Так он даже быстрее расколется. Уж в этом-то я разбираюсь.
Чем больше проходило времени с его пробуждения, тем больше мне приходилось убеждаться в безумной теории учёных. Когда таинственный эльф хоть и с большой подозрительностью, но всё-таки не без удовольствия воспользовался мазью и когда его руки приобрели хотя бы очертание… рук, а не кучи прожжённого мяса, тогда он поднялся и стал нас всех озирать. Видимо, получив урок, он был готов к мирному разговору. Именно тогда между мирными переговорами (и вообще любыми другими переговорами) встал непреодолимый языковой барьер. Он не понимал нашего языка, а я не понимаю того, что говорит он. «Это двемерский», — уверенно заявляют мне учёные. Что ж, теперь я знаю, на каком он лопочет, но неужели вы думаете, что мне от этого легче? Ведь, как выяснилось, ни один из этих «умников» не знал двемерского языка…
Серьёзно? Да вы серьёзно?! Вы просили профинансировать проект по изучению развалин народа, языка которого вы даже не знаете?!
Боги видят, ещё бы секунда, и я бы просто прирезала всех этих папирусных червей. Как же они меня бесят! Но, кто бы мог подумать, этих горе-исследователей спас притащенный ими же эльф, который вновь перетянул на себя всё внимание, когда заговорил на другом языке, на альдмерисе. Это старый эльфийский язык, который, стыдно признаться, даже многие альтмеры уже не знают. И я использую этот язык лишь в качестве основы для шифрования отчётов начальству. И всё же я его знаю, и знает он, а, значит, к счастью, можно обойтись без этих папирусных переводчиков.
К моему удивлению и богатому опыту этот эльф оказался смирным. Да, ожидаемо, он начал упрямиться подчиняться моим требованиям, пока я не расскажу ему хотя бы поверхностную информацию о судьбе двемерского народа. Но даже всё, что я ему сказала, он воспринял удивительно спокойно, не кричал, не требовал, не впадал в истерику. Он лишь молча вникал, изредка задавая вопросы. Очень нехарактерная реакция в его-то положении, если, конечно, принять предположение учёных за истину. Почему он так спокоен? Он мне не верит или ему всё равно, потому что он не «глубинный эльф», а все эти доводы лишь сущий бред и сказки? Все мои помощники начали склоняться именно ко второму. И я наверняка бы тоже… Но до последнего что-то мне мешало.
Я заостряю внимание на его лице, глазах. Сейчас было важно не упустить любые мелочи в его поведении… Что-то там было лживое, но очень знакомое… Точно! Он притворяется, в этом я уверена. Ведь я слишком много времени провела в высшем обществе, где принято прятать свои истинные мысли и эмоции за масками равнодушия или приторной лести. Я сама ежедневно только этим и занимаюсь и сейчас ту же «маску» вижу на его лице. Значит, этот эльф сложнее, чем мне казалось, а это, если честно, ещё больше обострило моё любопытство, и мне захотелось поскорее выпытать из него ответы.
Когда мой рассказ подошёл к концу, я потребовала уже ответов от него. И он покорно назвался. Его имя… Стыдно признаться, я до сих не могу это выговорить. Мне говорят, что это традиционно для его народа. Традиция в чём? Всё усложнять?.. А ладно. Не мне осуждать этого чудика. Да и зачем мне запоминать, как его зовут? Слишком много почестей, знаете ли, для обычного пленника.