— Мне тоже, — ответил он. — Это ведь и мое море. Иногда кажется, что любой океан — всего лишь дорога, которая приведет меня обратно сюда.
— А вот чего мне совсем не будет жалко, так это навсегда забыть о сегодняшних ночных приключениях, — пробормотал я.
— Ох, да не думай ты об этом!
То же самое посоветовали мне и Расул, и Павлос, и Исаак. Если им верить, у меня железные нервы, да и задача совсем не трудная. Но я уже начал сомневаться в правильности своего добровольного решения пуститься в эту авантюру. Меня не столько заботила чисто механическая сторона дела — подъем, кража, последующее бегство, — сколько затаившийся где-то Кервези. Но потом я закрыл глаза и увидел Билла, его растянутые в предсмертной улыбке губы. Нет, назад пути не существовало.
Думаю, мне хотелось, чтобы Анна подняла шум и устроила какую-нибудь глупость. Но она не стала. Она торчала в своем любимом месте, на носу корабля, рядом с бушпритом, и соленые брызги снова превращали ее волосы в негнущуюся гриву. Когда я облокотился о фальшборт рядом, она ласково положила мне руку на грудь и сказала:
— Храбрый мальчик. Тебя хочет видеть капитан.
И все. И снова обратила свой взор на Хринос, к которому мы быстро приближались. Мне оставалось только пожать плечами и в полном одиночестве отправиться на корму, в капитанскую каюту.
— Похоже, ты уже готов трястись от страха, — произнес он, когда я, пригнувшись, влез в каюту. Это были самые ласковые слова из всех, что я слышал сегодня.
— Что-то в этом роде, — признался я.
— Вот и хорошо. Только безумцы не ведают страха. Это полезная вещь: обостряет все чувства. А теперь смотри, какой у нас план… Мы бросим якорь возле Хриноса, так, чтобы нас не было видно с Коскино. На баркасе пойдем вшестером: четверо на веслах, один на руле плюс я, который пока что будет беречь силы. Пятеро останутся ждать на берегу, и как только я вернусь, сразу пойдем назад. Все очень просто.
— А как мне быть в гробнице? — спросил я. — Как получше произвести замену?
— Действуй по возможности аккуратно. В темноте, правда, это будет затруднительно. Жиль постарается придать нашей фальшивке наибольшее сходство с Тулой. Все у него получится, можешь не сомневаться. У него феноменальная память. Фальшивая Тула будет в таких же одежках, как настоящая. Тебе придется только переобуть ее в эти похабные красные тапочки, нацепить наперсный крест и кольца. Не беспокойся, их легко снять. И вот еще что — возьми, это тебе тоже понадобится.
Он извлек из-под лавки небольшой сверток, обмотанный тряпкой. В нем были трутница, короткое долото с толстым лезвием и самая маленькая лампа, какую я когда-либо видел. Наглухо закрытая с трех сторон, она имела лишь одно оконце, забранное толстым желтым стеклом.
— Вставишь в нее вот эти свечи, — показал мне капитан две толстые короткие свечи. — Понюхай — настоящий воск. Они не оставят после себя подозрительных запахов. Мелочь, но священник может заметить.
— Я, наверное, и меч возьму.
— Лучше кинжал. Меч будет только мешать, если оступишься при подъеме. Вряд ли он тебе понадобится. Ты все думаешь о Кервези, но он же на той стороне острова. Его люди едва ли успели вернуться в город, так что при всем желании он не доберется до гробницы раньше утра. Меня больше беспокоит, что ты можешь наткнуться на пастуха или охотника. Если такое случится — беги. Беги обратно к морю и подавай своей лампой сигнал на «Кормаран». И мы заберем тебя. — Он похлопал меня по плечу. — Это нетрудная задача, Петрок. Но я горжусь тобой, и мы будем тебе очень благодарны. Иди готовься.
Баркас тихо резал носом воду, направляясь к темной массе острова Коскино. Я сидел впереди, завернувшись в плащ. Жиль привязал Шаук к моей левой руке ниже плеча и натер мне лицо ламповой сажей. Я никак не мог привыкнуть к этому ощущению — все время морщил нос и гримасничал. Кожу стянуло, и это сводило меня с ума, но по крайней мере я не думал о предстоящем деле. Павлос, сидевший на корме, правил, а Иштван, Джанни, Килидж-турок и Хорст налегали на весла. Я был благодарен капитану за таких спутников. По-моему, это самые страшные бойцы из всей команды «Кормарана». Конечно, они будут просто болтаться на берегу, пока я в одиночку полезу наверх, но все равно в такой компании спокойнее.
Между гребцами лежал длинный темный предмет — Липовая Кордула, как я ее окрестил. Она была туго завернута в промасленную ткань и привязана к раме с тремя перекладинами, к которым крепились заплечные ремни. Лампу привязали у нее на груди. Она почти ничего не весила. Я взбирался с ней на спине по трапу на мостик, потом спускался обратно на палубу и убедился, что это совсем нетрудно. Но я старался о ней не думать. Оглянувшись назад, я едва разглядел Хринос — темную массу на фоне еще более непроглядной мглы. Мы были почти у цели.