— Что же это такое? Ик! Почему? — потерянно забормотал стоявший рядом Поспишил. — Ведь, уже столько лет прошло. Ик…
— Прекращай, док, истерить, — велел Роберт. — Я всё понимаю, мол, погибли друг и его дочка. Но и ты — не юноша нежный, а матёрый мужик с холодно-льдистыми глазами. Давай, успокаивайся уже. Подёргай-ка себя за нос. Ещё подёргай. Сильнее…. Молодец. Ну, как? Полегчало?
— Ага, отпустило.
— Тогда нужен твой совет.
— Помогу, конечно.
— Есть у меня, док, некие предварительные намётки. Слушай…. Допустим, старина Томас приходит домой, звонит в дверной звонок, а ему никто не открывает. Тогда он достаёт из кармана ключи, отпирает замок, распахивает дверь, заходит в квартиру. И тут слышит, что в гостиной стонет женщина. Мистер Толстяк тут же, даже не заперев входную дверь, бросается в гостиную. Видит там смертельно-раненую дочку и, заполучив острый сердечный приступ, умирает. Ну, и девушка — за ним следом…. Как тебе такая версия?
— Не знаю. Не уверен…
— В чём — не уверен?
— Во многом, — громко сглотнув слюну, признался Поспишил. — Можно, я подойду туда? — указал рукой в сторону дивана.
— Подойди, — разрешил Роберт, а про себя засомневался: — «Нетипично, всё-таки, ведёт себя мистер Лошадник. Для опытного врача-анестезиолога, я имею в виду…. Или же он, вовсе, и не нервничает, а чего-то смертельно боится? Или же кого-то? Интересное кино…».
Оказавшись возле неподвижного женского тела, Поспишил вновь повёл себя странно. Взял с диванной спинки ярко-зелёного журавлика, рассеянно повертел в ладонях, тщательно осмотрел и, брезгливо поморщившись, отбросил в сторону. Потом подобрал из красно-бурой лужи второго журавлика — светло-лилового, в кровавых пятнах. Осмотрел, обнюхал, лизнул пару раз, выронил. После этого нагнулся, ткнул указательным пальцем в женскую загорелую коленку, выпрямился и — механическим голосом — вынес вердикт:
— Это не Джуди. Да и, вообще, не женщина.
— А кто же тогда?
— Манекен. Только очень качественный. Наверное, из очень дорогого бутика. И кровь, вовсе, не кровь. А самый обыкновенный томатный кетчуп.
— Вот же, дела, — меланхолично помотал головой Роберт. — Натуральные чудеса в решете…
Со стороны холла негромко проскрипели дверные петли, а ещё через пару секунд сердитый мужской голос объявил:
— Не ожидал я, Ремарк, от тебя такого. А ещё и приличным человеком все эти годы прикидывался…. Зачем же — без официальных указаний — залезать на чужую территорию? А?
Придётся сделать лёгкое и маленькое отступление — для объяснения некоторых местных особенностей.
К Роберту в Сиднее относились хорошо — и коллеги по работе, и соседи по дому и, вообще, жители-обыватели. То бишь, уважали, симпатизировали и даже — местами — любили. Как же иначе? Симпатичный молодой человек «чуть за тридцать», коммуникабельный, спортивный, крепкий, слегка загадочный, разговорчивый, мечтательный. Песенки всякие и разные поёт, сам себе аккомпанируя на рояле или же на гитаре. Кровавых маньяков изредка ловит. В том плане, что двух-трёх за год, о чём исправно сообщалось в австралийских газетах, по телевизору и на профильных сайтах. Но…. Но существовали и некие нюансы….
Сидней — город особенный, разделённый на тридцать восемь округов, практически независимых друг от друга. Причём, в каждом таком округе имеется собственный полновластный мэр. А, вот, единого «общегородского мэра» нет и в помине. Да и не было никогда…. Кому подчиняются главы этих тридцати восьми городских округов? Напрямую — Правительству штата Новый Южный Уэльс. Это — хорошо? Или же, наоборот, плохо?
Тут, уж, кому как.
Окружным криминальным инспекторам и следователям, к примеру, плохо. И даже очень.
Почему — плохо? Потому что — тесно…
Представьте себе такую ситуацию. Маленький окружной офис, где расположены все окружные службы: мэр с его аппаратом, разнообразные окружные чиновники, полиция, следователи, прокурорская братия. Кабинет окружного криминального инспектора, а напротив — кабинет его непосредственного руководителя. Этажом ниже — Прокуратура. Этажом выше — мэр с заместителями. С ума запросто можно сойти от такого нездорового обилия — непосредственно рядом с рабочим местом — вредного и строгого начальства.