В 1956 году Ремарк завершает работу и над пьесой, первый набросок к которой сделан еще в начале 1950-х. «Возвращение Еноха Дж. Джонса» — комедия с сильным зарядом сатиры. Повоевав в Корее и проведя пять лет в плену, американский солдат Енох Дж. Джонс возвращается в небольшой захолустный городок: здесь он жил до призыва в армию. Родственники давно получили извещение о его гибели, жена — ее зовут Лолли — вышла замуж за Билла, лучшего друга и бывшего товарища Еноха. Возвращение человека «с того света» приводит жителей городка в ужас и смятение, и на протяжении четырех актов, в сценах, исполненных бурлеска и сарказма, Ремарк живописует быт и нравы мелкобуржуазной Америки 1950-х годов. Как и Эрнст Биркхольц, живущий после Первой мировой в своем родном городе, Джонс не может найти себя в мире, населенном придурковатыми репортерами, тщеславными бургомистрами и ура-патриотами со следами воинской выправки. В конце пьесы Джонс покидает свою семью и вместе с бывшей чешской партизанкой Лизой Равик (!), от зоркого глаза которой не скрыться ни лицемерию, ни самообману, направляется туда, где «зеленеют луга и цветут цветы». В пьесе много остроумия и обличения, но — в отличие от «берлинской» пьесы — немало и длиннот. Главным образом в третьем действии, когда Джонс и Билл, подобно Паулю Боймеру и его товарищам, начинают философствовать о войне и смысле жизни. И тогда в драматургии обнажаются разрывы, и пьеса теряет весомую долю комической живости и выходит из равновесия. Интересной тем не менее остается резкость, с которой Ремарк, шаржируя, передает настроение, охватившее многих американцев в те годы.
Хотя политическая карьера Маккарти, рьяного гонителя коммунистов, и пойдет к закату в середине 1954 года, но пост госсекретаря еще долго, то есть и в тот год, когда Ремарк завершит работу над пьесой, будет занимать Джон Фостер Даллес, антикоммунистические взгляды которого проявятся прежде всего во внешней политике США. «В фашизме есть много хорошего», — говорит, например, в одной из мизансцен пьесы суперпатриотично настроенный майор Айклз. Сам за себя говорит и такой диалог, как следующий, написанный в разгар холодной войны: «Репортер: “Вас кормили коммунистическими доктринами?” — Джонс: “Не больше, чем прежде капиталистическими”». В тексте пьесы множество таких острых, злободневных в ту пору, высказываний, и они вновь показывают, что Ремарк остается человеком, абсолютно независимым в своих политических суждениях. К любым идеологиям своего времени он относится с презрением и сарказмом. Но возможность увидеть себя в зеркале разума он предоставляет на сей раз не своим бывшим соотечественникам, а гражданам Америки. Правда, те об этом не узнали и не знают до сих пор.
Пьеса остается ненапечатанной. Впервые спектакль по ней сыграют в октябре 1988 года актеры оснабрюкского «Экспериментального театра».
Однако важнее этой пьесы и берлинской премьеры для Ремарка, несомненно, новый роман, который выходит в сентябре 1956 года — и снова в издательстве «Кипенхойер и Витч». Отсылая последнюю правку и испытывая душевный подъем, Ремарк пишет своему издателю: «Полагаю, что Вы знакомы с паблисити, вызванной успехом моей пьесы (более тридцати занавесов и очень хорошие рецензии), и думаю, что кое-что из этого может пойти на пользу и роману, если мы издадим его незамедлительно; к тому же репортажи с картинками из журналов Вы получите сразу же вслед за правкой». И он оказался прав, этот роман тоже стал бестселлером.
«Черный обелиск»
В противовес мрачному колориту двух последних романов новая книга дышит чуть ли не весельем. Ремарк возвращается в Оснабрюк... На дворе 1923 год, инфляция вот-вот достигнет своего апогея. И как тень Триумфальной арки витает над историей любви Равика и Жоан Маду, так и массивный черный обелиск, стоящий во дворе фирмы «Генрих Кроль и сыновья» и не подлежащий продаже, становится знаковой деталью повествования о «запоздалой юности».