ложь мерцает, словно всё…
возможно.
/2020/
ЛИРИЧЕСКАЯ БАСНЯ
Был день, склоненный как фонарь:
тоска бывает невесома,
как будто призрачный звонарь
всю душу тянет до излома…
Не так!
День был в привычном амплуа:
в широкополой серой шляпке,
под тонкой кистью Бенуа,
меняя лица, как перчатки…
Не так!
День был заварен, словно чай
в уютной и любимой кружке,
и растворялась в нем печаль,
пар превращая в завитушки…
Не так!
Был день… и таял без следа
сквозь тучи свет благословенья…
___________
Зависит счастье, господа,
от точки зренья.
/2017/
ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ХУДОЖНИЦА
Разложены полотна. Взмах руки –
и пыль взлетает, серебрясь под светом…
Кружавчатый рукавчик, каблуки…
Так мило во всё лучшее одета.
А гости из столицы холодны,
так снисходительны к ее наброскам.
А в голове: «Вы, кажется, больны
не мной… на крышах очень скользко…».
И голуби взмывают над окном…
Здесь главное: не быть излишне пылкой,
когда он смотрит, не сменяя тон,
на завиток у шеи ее с жилкой.
И кажутся наивными мечты
в провинциальных стенах двухэтажек…
и тюль дрожит, как шлейф смешной фаты,
бросая тень на рой ее бумажек.
/ Разыгран фельетон без робких «ты»,
она была свежа, как утро,
и тонких рук сиянье наготы,
подернутое дымкой будто /
А в потолок глядела пастораль
с ее полотен безнадежно-грустно…
Всё кончится банальной фразой: «Жаль,
но нам пора, всё было очень вкусно».
/2017/
ОКНО
Квадрат отрешённого мира –
окно его желтое светит
невидимой точкой надира…
И он это всё не заметит:
Свет в доме с колонной ампира,
И в доме всё так же, как прежде:
и всё одиночество мира,
и черное в небе безбрежье…
И космос глядит из той бездны,
и падают звезды над крышей…
Ты – снежная, он – железный.
И ветер взвивается выше…
И всё ускользает, как фото
с засвеченного негатива,
и листья летят с эшафота –
и это жестоко-красиво.
И тени в окне – манекены –
скользят, как немые вопросы:
что дальше… за кадрами сцены?..
А дальше – осень.
/2017/
У ТЕБЯ НА КУХНЕ
У тебя на кухне всё ещё уютно:
белые гардины, невесомый тюль,
плюшевый зайчонок смотрит сонно-мутно,
как ласкает нежно занавес июль.
Предлагаешь чаю с месяцем лимона,
сахар серебрится снегом на кайме…
…А она умела страстностью Ньютона
силу притяженья измерять ко мне?
Я, конечно, знаю, что о ней не надо…
Романтичен вечер, отблески стекла…
Угасают в чае звезды рафинада,
и в окно влетает с тополей зола…
Мы с тобою двое в призрачном пространстве,
и не видим третий. Только обернись…
Этот дом остался в сказочном убранстве,
словно в нём навеки поселилась высь.
…У тебя на кухне всё ещё уютно:
на прихватках синих светлые цветы,
и, рассыпав солнце, греются как будто
на холодных стенах желтые коты.
…У тебя на кухне всё еще уютно…
/2013/
ПЕРЕД ПРЕМЬЕРОЙ
Мне стоит щелкнуть пальцами – и свет
в притихшем зале угасает постепенно,
и луч на сцене вырастает, как рассвет, –
и это чувство каждый раз благословенно.
Я лгу себе, сияет маска на лице –
так тонко скроена по моему размеру,
и голос шлейфом вдруг взвивается в фальцет,
и сверху вниз летит, преображаясь в веру.
Что если жизнь – разыгранный миракль
перед премьерой, что должна начаться завтра…
Но я стою в фойе, уже идет спектакль,
и в зеркале большом в глаза мне смотрит
автор.
/2019/
ВЫ ГОВОРИТЕ: ЧУДА НЕТ
Вы говорите: чуда нет.
Но свет в дожде, как из вуали,
и ваш сияет силуэт
по краю, словно нереален.
И тротуар, как эшафот –
смеяться! /даже если больно/
на ваши шутки без острот,
сживаясь с маленькою ролью.
И в ваших каменных глазах –
свистящий холод дивно-зимний,
который стынет в фонарях,
искрясь лучисто, словно иней.
И мир вокруг, как маскарад, –
программка, сжатая в ин-кварто,
и встреча с вами – наугад
с колоды сброшенная карта.
Вы говорите: чуда нет,
а я дышу почти без вдоха…
мгновенье льется, гаснет свет… –
и это больше,
чем эпоха.
/2019/
ОДИН
Устало смыкают глаза фонари
под небом рассветно-серым,
умеет дрожать еще там, внутри,
где сердце – струна – не вера.
И можно /так редко/ остаться собой,
вминая подошву в листья…
На вкус чуть горчит ее слово «герой»…
и чуть отдается высью…
Машины взлетают в ноябрьский сплин,