Никакой торжественности, никаких промедлений или разговоров. Никаких обсуждений и суда. Только звериная жестокость.
– Так себе конец, конечно, – заметил Влад, после того, как одну ногу Богдана крепко стянули веревкой от согнутой березки, – но с другой стороны, каков каламбур! Ведь ты же так хотел вырваться… – зло усмехнулся он, обвязывая его вторую ногу и смакуя свое остроумие.
– …На волю! – скомандовал он палачам.