Как же было смешно! Джереми решил исполнить смешную песню, а наш бывший басист, между прочим уже отец троих детей, старался виртуозно играть на своем неказистом инструменте.
Ну прямо как раньше, в старые добрые времена.
Я сидел и широко улыбался, наслаждаясь представлением и небольшим шоу, которое решили организовать местные друзья и друзья моих друзей. Все веселились, показывали смешные сценки, и здесь, на сцене, так же должен был выступить и я, если бы не...
...не чувство, которое внезапно закралось в моей душе, когда я обратил свой взор на странную вещь, которая лежала на пустующем стуле рядом со мной: четки. Свои же я давно выбросил. Я готов был поклясться, что их не было тут!
Мое сердце застучало так сильно, словно вот-вот выпрыгнет. И посреди царящей атмосферы веселья и хохота, мне стало страшно. Я не мог описать это словами, не мог осмыслить разумом, но душа моя билась в тревоге. В один момент мне хотелось вскочить и крикнуть, чтобы все бежали отсюда, к выходу, как можно скорей. Такое ощущение, словно что-то приближалось, катастрофа, авария, огонь, что-то веяло смертью в воздухе. Но я не стал ничего кричать, дабы меня не посчитали сумасшедшим. Я быстро встал со своего места и пошел по рядам к выходу из зала, подгоняемый невидимой плеткой ужаса и страха. Становилось тяжело дышать, было неподдельно страшно, невыносимо ужасно, я как пылинка, что сдувает ветер с дороги, очутился в коридоре, закрыв за собой двери. На лбу выступали капли пота. И тут я понял, что поздно бежать по коридору наружу, что-то уже было рядом. Я испугался. Я никогда в жизни не был так напуган. Нужно было спрятаться.
Впереди меня были две туалетных двери. Женская и мужская. Уборщица в этот момент убиралась в мужском. Мне стало еще более страшно, и почему то я решил укрыться в женском туалете, посчитав, что меня там искать не будут и что это более удобный вариант, дабы спрятаться. Я влетел в дверь и закрыл за собой, прижавшись вплотную к ней и начиная прислушиваться. Мне было страшно, мамочка, как же мне было страшно. Пот тек с меня градом, я весь трясся и продолжал придерживать обеими руками дверную ручку туалета. На мгновение мне показалось, что все позади, и я выбрал правильное укрытие, чтобы сбить с толку то нечто, что за мной пришло. Но тут произошло то, чего я не ожидал: дверная ручка задергалась в моих руках. Два чувства боролись во мне: успокоиться и открыть, прогнать странное наваждение, или продолжать держать и прятаться. Почему-то я выбрал первое, вспомнив про уборщицу. Было бы стыдно, если бы пожилая женщина застала меня в женской уборной в такой нелепой позе. И я позволил открыть дверь снаружи.
И все произошло в мгновение ока. Я увидел того самого нескладного человека с грушевидной головой и маленькими глазами, с неопрятными и грязными волосами. С белой мешковатой рубашкой, заправленной в широкие серые брюки. Его лицо было таким же, каким я увидел его впервые. Мой взор лишь успел упасть на пистолет с глушителем, который он держал и, судя по тому, что мое дыхание сперло и мое тело обмякло... он нажал на курок. Я так ничего и не успел понять, как прижался спиной к двери женского туалета и медленно съезжал на больничный пол. Силуэт Ренальта постепенно плыл перед глазами, а потом и вовсе проваливался во тьму. Знаете, на самом деле – умирать не страшно. Единственное чувство, которое я испытывал сейчас - это ощущение огорчения и отчаяния, что меня все-таки нашли. Что зря я позволил двери открыться снаружи. Было просто обидно и нелепо. И с этими единственными эмоциями, я проваливался во тьму, готовясь умереть. А рядом никого словно и не было. Только тьма. Я терял эмоции, терял ощущение. И тут произошло то, чего я ожидал меньше всего.
Я проснулся.
***
Утро. Я открыл глаза, но не вспотел и не ощущал страха. Болела лишь голова от того, что я слишком много проспал. Тело болело и ныло. Я размял ноги, похрустел шейными позвонками и потянулся к телефону, лежащему недалеко от меня. Кажется, я проспал все три будильника. Один был заведен на семь тридцать. Это в идеале, если бы я встал. Но на деле это утопия, и вставать в такое время я никогда не мог. Второй будильник на половину девятого. Более реальное время, обычно под этот момент я всегда просыпался. Третий будильник на десять пятнадцать. А времени уже было начало первого...
Сложно было осознать происходящее, половина того, что мне приснилось, уже позабылось. Но то, что вспомнить удалось, наконец-то стало оправдывать себя. Эти вечные дни, невозможность вспомнить промежутки между одним событием и другим... да, это был сон. Но единственное, что казалось мне реальным - это Ренальт. Я сидел на диване несколько минут, пытаясь восстановить события сна, сюжет которого можно было бы взять за основу голливудского фильма. Странно, но почему-то мне не было страшно. Было немного... обидно. И одновременно странно.