Палата была чистой, с приличным евро-ремонтом, но достаточно пустоватой. Здесь находилась личная душевая кабинка, туалет и собственно, сама большая комната, в которой находилась миниатюрная кухня, диван, телевизор, и стол, расположенный по середине. За этим самым столом сидел Ренальт, в белом халате, все с той же неопрятной прической и нарезал лук. Ах да, забыл сказать, что все это время рядом с ним лежал смартфон, из динамиков которого играла классическая музыка. Сам же Ренальт на меня даже не посмотрел: слишком увлеченно нарезал лук.
— Ренальт, верно? - осторожно спросил я, снимая с плеча его гитару и ставя ее у стены. - Прошу прощения за то, что так вышло, я возвращаю вам инструмент. С ним все в порядке, просто наш басист немного поспешил.
— Ничего. - улыбнулся этот странный человек, продолжая резать лук. - Ты голодный?
— Да нет, я... – на минуту я испугался, увидев в его руках нож и задумался: а как такое позволено, учитывая, что он… теоретически… не в себе? Или он адекватный, и причина его пребывания в другом?
— Под музыку Шостаковича вкуснее всего готовить картошку с мясом и луком, - с упоением произнес Ренальт, осторожно скидывая ножиком лук на раскаленную сковородку, которая зашипела. - Я тебя накормлю, не стесняйся, ты же пешком ходишь, от дел отвлекся своих.
— Хорошо. - почему-то согласился я, хотя чувствовал себя крайне неуютно. Белые стены палаты, пусть и красивой палаты, и пациент, готовящий картошку под музыку русского классика. Опять эти русские... Но из вежливости и, чего там скрывать, крайнего интереса, я остался.
— Хорошо играешь. С душой, - произнес Ренальт, отправляя следом за нарезанным луком, нашинкованный чеснок. И, напевая мычанием мотив композиции, он все это дело заправлял душистым перцем, сушеным перчиком чили и солью, тщательно перемешивая.
—Спасибо. Ты тоже.
— Я сам это сочинил, - с гордостью и улыбкой ответил Ренальт, доставая из холодильника куски мяса. - Ничего, если вчерашнее обжарю? Оно хорошее. Вкусное.
— Да нет... ничего, - все еще робко отвечал я.
— Картошка тоже вчерашняя. Вареная. Ничего?
— Ничего, - вновь ответил я. И, надо отдать должное, аромат стоял хороший, а музыка действительно как-то благотворно дополняла эту кулинарную идиллию.
Пока хозяин палаты занимался приготовлениями, я осматривался по сторонам, о чем-то все время думая. Ренальта это совершенно никак не смущало, напротив, он словно с пониманием относился к этому и даже едва заметно улыбался. Пока я глядел по сторонам, я приметил для себя странную вещь - распятие на стене. Так сильно хотелось поинтересоваться, верующий ли он, но пока решил не спешить.
И тут я дернулся от резко прозвучавшего немецкого ресторанного позвонка, который каким-то магическим образом оказался на обеденном столе.
— Обед готов, - произнес Ренальт и, улыбнувшись, наполнил мою тарелку своим блюдом, причем мне положил раза в два больше, а себя ограничил двумя ложками.
Покосившись на Ренальта, я попробовал положенное мне и, надо сказать, был впечатлен его кулинарным талантом. Вроде бы все так просто было при готовке, зато с каким вкусом и душой.
Молча покушав и насытившись, мы посмотрели друг на друга. Первым тишину нарушил мой собеседник.
— Я вот редко общаюсь. Сложно найти себе хорошего собеседника, особенно в таких условиях. У всех разные интересы, разные взгляды на жизнь... а какие взгляды на жизнь у тебя?
— У меня? Жить одним днем и радоваться, что могу себе это позволить. Работу бы найти хорошую, да квартиру бы купить и вообще, считай, жизнь налажена.
— Да, дом это важно. У каждого должна быть своя крыша над головой, даже у таких, как мы, - странная пауза на последнем слове заставила меня немного понервничать. Акцент, сделанный на слове "мы" был неслучайным, но контекст было трудно разобрать. - Ты верующий?
— Да, - какой удобный собеседник, надо признать. Сам поднял тему, которую хотел поднять я. Он словно мои мысли читает.
— Католик?
— Просто верю в бога, не принадлежу к конкретной религии.
— Интересно, - произнес Ренальт и задумчиво покосился в сторону распятия. - Я тоже верующий. Состою в такой же вере, что и ты. Может, откроем свой храм? Назовем его единым храмом, он будет первым и последним, а не как в библии, где все время на месте пепелища пытались построить что-то новое.