— Почему?
— Потому что когда двух ГБульников зовут Степанов и Петров (постовой на ТВ вспомнил и вторую фамилию) — это вызывает некоторое недоверие.
Пряничников хихикнул.
— Жаль. Как же нам их вычислить?
— Вот они где у меня. Поймались, дядя Веня! — и я победно тряхнула своей сумкой перед его носом.
Мужчины неуверенно подались вперед и заглянули в ее растопыренное мною нутро так, словно действительно ожидали увидеть там двоих федиков, только ма-аленьких, или уж, по меньшей мере, выводок тарантулов.
— Где? — даже спросил отец, и я посмотрела на него уничижительно.
— Конечно, на флешке.
Через десять минут мы уже смотрели на компьютере фильм под рабочим названием «Как научиться думать не хуем».
— Я их знаю. То есть в основном вот этого, но зато оч-чень хорошо, — у меня по спине побежали мурашки.
Такого тона, такой ненависти в голосе всегда спокойного и деликатного Вениамина Константиновича я еще не слышала. Может быть, не слышала вообще никогда в жизни и ни от кого.
— Саша, помнишь, я говорил тебе о том парне, во многом благодаря которому оказался в отставке и, как подозреваю уже много лет, в этом кресле?
— Неужто один из этих?
— Он. Мир тесен. Черт! А ты, Маша, права. Не ты их цель. Ох, не ты. Ты так… Репей на собачьем хвосте… Мешает, но и только… М-да. Нинку Петракову кому попало не подпускают. Не того полета птица.
До сих пор молчавший Иван внезапно откашлялся.
— Можно все-таки узнать, кто она такая? А то как-то…
— Отчего ж нельзя? Можно. Начинала как обычная шлюха, но оказалась такой талантливой, а главное неглупой, что ее завербовали. Ниночка идет в дело, когда требуется тонко и ненавязчиво узнать или подсунуть какую-то информацию, кого-то скомпрометировать, получить материал для шантажа… Ну вы понимаете.
Иван задумчиво кивнул, а отец не удержался от колкости, если «колкостями» в принципе можно называть его обычные стенобитные выпады.
— Может, научишься выбирать себе баб, с…
Суки, ее сыны, сволочи, сопляки и прочая нечисть ощутимо сгустилась в воздухе.
— Боюсь, в ближайшее время мне это умение не сгодится. Я уже сделал выбор, — Иван картинно обнял меня за талию, и я в ужасе прикрыла глаза, полностью убежденная, что в следующее мгновение кулак отца, случайно сбившись с курса, попадет вместо его нахальной физиономии в мою.
Однако ничего не произошло. Родитель мой, о чудо, молчал, переваривая сказанное, зато Пряничников разливался соловьем. Правильно говорят — седина в бороду, бес в ребро.
— Ох я вам скажу и девка! Ты бы, Сашка, тоже не устоял. Никто бы не устоял. Страстная, горячая…
— Горячая, как гадюка на солнцепеке, — негромко проворчала я и почувствовала, как Иван, дразнясь, щекотно ткнул меня пальцем в бок.
— Что делать-то будем?
Отец вскинул голову и выдал загробным голосом.
— Выгнать вот этого в три шеи, и все Машкины проблемы как рукой снимет. А если ты и вправду так сильно любишь, сам уйдешь, чтобы не подвергать ее опасности, — это уже непосредственно к Ивану.
Я клещом вцепилась в его руку, начавшую медленно сползать с моей талии, и, выпятив челюсть, уставилась на отца.
— Ни черта у тебя не выйдет!
— Совершенно справедливо, — это неожиданно вступил в разговор Пряничников, видимо наконец-то очнувшийся от своих эротических грез.
— Это почему же?
— Во-первых, потому, что я уже неплохо знаю Машу — репей, он и в Африке репей, во-вторых, потому что я более чем хорошо знаю своих коллег… И, наконец, в-третьих, потому что вдруг все наши построения в корне неверны, и опасность угрожает непосредственно Марии? А потом, черт меня дери, я, быть может, все последние десять лет готовился и ждал возможности как-то сквитаться с господином Чеботаревым!
— Только не за счет моей дочери!
— А я и не собираюсь действовать за чей-то счет. У меня у самого компромата собрано столько, что можно потопить Гренландию, не то что двух федиков. Просто приятно, что есть возможность еще и хорошим людям помочь. Итак! Маша, что ты теперь думаешь делать?
— Да, собственно, я человек подневольный. С понедельника уезжаю в командировку дней на пять.
— Это хорошо… Я уверен, они сейчас паузу выдержать захотят, посмотреть, что выйдет из этой их вылазки. Так что езжай спокойно. Только смотри, никаких резких движений. Работай, снимай, что тебе положено, а потом тихим ходом домой. Ясно?
— Куда яснее.
— А вы, Иван, тоже спокойно продолжаете с Васей проживать на даче. Тихо, открыто, чтобы не вызвать у них беспокойства и новой волны действий. Та-ак. А мы с тобой, Саша, начнем потихоньку готовиться к военным действиям. Уж извини, придется тебе у меня на посылках быть. Сам, увы, не мобилен.