Ахмед топтался в дверях, словно не решаясь уйти и оставить нас здесь. Бедный верный пес. Странно, но именно верным псам чаще других достается хозяйским сапогом под зад. И чаще всего ни за что ни про что.
— Спасибо, — проговорила я, и устало опустилась на скрипнувшее ложе.
— Я принесу еще один матрас и одеяло. Вам будет неудобно вдвоем. Мальчик уже большой, — голос низкий с сильным акцентом.
— Не стоит. Плечо наверно очень болит. И благодарила я вас не за комфорт отведенного помещения — это было бы как минимум смешно, а за желание защитить. Спасибо.
— Этот пес еще узнает…
— Он не пес, а бешеный волк. Вурдалак, оборотень, нежить… Идите, Ахмед, займитесь своей раной, а мы отдохнем.
— Я принесу поесть, если вы голодны.
— Хорошо, спасибо. Мы… мы надолго здесь? Я так понимаю, что это все-таки не постоянное жилище Аслана, — я обвела взглядом низкий потолок и бетонные стены.
Ахмед покачал лохматой головой и опустил глаза.
— Ну что ж — нет, так нет.
Я получила ответ на свой вопрос через неделю и от него же. Но при каких обстоятельствах, и что это был за ответ! Собственно, как стало понятно значительно позже, свое развитие события получили в первый же вечер нашего пребывания в «гостях» у Аслана. Мы с Васильком спали, наговорившись вдосталь, наплакавшись и наутешав друг друга. Я была поражена тем, как мужественно и по-взрослому разумно (Тьфу! Наверно, до конца жизни буду ненавидеть это слово!) мой маленький сын воспринял все объяснения касательно фигуры его внезапно и таким ужасным способом нарисовавшегося отца.
Меня разбудил свет, я открыла глаза и невольно вздрогнула, увидев перед собой что-то жуткое, косматое, спросонья не сразу поняв, что это всего лишь бородища Ахмеда. Вася тоже вскинул голову, потревоженный моим движением.
— Простите, но хозяин зовет к себе сына.
Я поднялась и разгладила на себе одежду.
— Пошли.
— Нет. Только он. Не вы.
— Иди, малыш. Все будет в порядке. Я подожду тебя здесь.
— А я составлю вам компанию, Мария Александровна, чтобы не скучали, — Кощей, до сих пор невидимый в темноте коридора, шагнул вперед, и я заметила, как изменилось при его появлении выражение глаз Ахмеда.
— Мне казалось, с вами уже расплатились за проделанную работу, и вы покинули это гостеприимное место.
Рассмеялся эдак вежливо.
— Иди, мальчик. Отец твой не любит ждать.
— Иди, Васюша. Не бойся.
Василек, оглядываясь, поплелся следом за массивной фигурой Ахмеда, который, уходя, не забыл оставить керосинку в комнате.
— Так значит, вам бы хотелось поскорее избавиться от меня?
— Не стану скрывать.
— Но почему же?
— Я думаю, причины должны быть очевидны, — изумленно ответила я, искренне не понимая, к чему он все это говорит.
— Нет. Я лично ведь не сделал вам ничего плохого. Только в рамках полученного заказа…
— Вот как? — я невольно притронулась к новому синяку, уже наверняка окрасившемуся во все цвета радуги.
— Ах, это… — Кошей проявил внезапную проницательность и чуткость. — Но ведь это доставляет одно только удовольствие… — искренен, подлец, совершенно искренен!
— Вы что действительно убеждены в том, что все, доставляющее удовольствие вам, должно доставлять удовольствие и всем остальным?!
Смерил тяжелым, остерегающим взглядом, но ответить не успел — в коридоре раздались крики, детский плач и я, уже не обращая внимания на этого маньяка, метнулась к дверям. Он однако не пустил, сграбастав в колючие объятия. Ощущение было такое, словно попала в лапы какому-то железному кузнечику.
— Все зависит от привычки, Мария Александровна. И вам придется привыкнуть, если вы и ваш сын захотите жить. Со временем вам даже понравится, — произнес он это странно, со значением, явно имея при этом в виду не ту ситуацию, в которой я находилась сейчас, а нечто иное, такое жуткое, что я просто-таки заледенела от ужаса. Настолько, что даже не воспротивилась его поцелую…
Глава 11
Отвратительное касание губ и языка Кощея прервалось только после появления в дверях Ахмеда, который под мышкой нес брыкающегося и визжащего Васю. Надо признать, нес он его бережно и аккуратно, стоически перенося удары его ботинок по своим ногам и кулаков по животу.
— Не отец он мне, не отец! Никогда… Ни за что! Не буду любить, не буду!