— Что они пили?
— Не знаю, по-моему, пиво.
— Дэви тоже напился?
— Не знаю. Но вообще-то они спрашивали у Брэндона про Дэви.
— А что им было нужно?
— Знает ли его Брэндон.
— Он отрицал?
— Как ты догадалась?
По твоему голосу.
— Просто предположение, — ответила Руби. — Кто накапал?
— Накапал?
— Господи, папа, ты что, не знаешь это выражение? Кто позвонил в полицию?
— А! Они не дают такую информацию.
— Но ведь на самом деле это очевидно.
Папа кивнул.
— Мистер Стромболи, — сказала Руби, понизив голос до громкого шепота. Так «Стромболи» звучало почти пугающе. — Как ты думаешь, стоит кинуть ему в трубу бомбу-вонючку?
— Ты ведь шутишь?
— У нас ведь все равно есть проблема.
— Кидать бомбы-вонючки в трубу соседям? Да уж — это можно назвать проблемой. Я никогда…
— Проблема в том, папа, как Стромболи могли услышать шум?
— А почему бы им его не услышать?
— Когда это было?
— Точно не знаю. Между двенадцатью и половиной первого, приблизительно.
— Ты тогда уже спал?
Папа почему-то задумался. Вопрос ему не понравился.
— Я не спал.
— Ты слышал какой-нибудь шум?
— Нет.
— А мы находимся ближе к лесу, чем Стромболи.
— То есть ты хочешь сказать, что это был не он?
— Не знаю. Мистер Стромболи мог гулять. Он мог даже идти через лес.
— Зачем ему это делать?
— Он же ненормальный. Ты сам это знаешь.
Папа отпил немного кофе:
— Мы все равно никогда не узнаем. И потом, эта проблема не наша.
— А какая наша?
— Как заставить Брэндона вести себя прилично и хорошо учиться. — Он пристально посмотрел на нее: — Надеюсь, ты не собираешься идти по его стопам? Пить пиво в компании подростков ночью в лесу, а, Руби?
— Черт, ты меня поймал. Да, я была там вчера ночью.
— Смешно. Ешь свой завтрак.
Они оба принялись за тосты. Было тихо. Только в голове у Руби один за другим рождались все новые и новые цветы. Конечно, папа не мог этого слышать.
Кинуть бомбу-вонючку — не проблема. Конечно же, Дэви сможет ее достать. Проблема — выяснить, гулял ли мистер Стромболи по лесу. Обычно в воскресенье утром Руби отправлялась обратно в постель и читала «Приключения Шерлока Холмса». Иногда, правда, она принимала ванну, налив в воду какую-нибудь приятную пену, купленную в магазине «Все для тела». Можно было сколько угодно лежать в воде и слушать музыку. Но в этот раз она оделась: голубая куртка с желтой тесьмой, желтые варежки, голубая шапка с желтой кисточкой — идеальный костюм. В карман Руби положила свою новую лупу, затем прицепила поводок к ошейнику Зиппи и вышла на улицу.
Не очень холодно. Видно ли ее дыхание? Да. А дыхание Зиппи? Нет. Почему?
— Зиппи, ты дышишь?
Пес поднял заднюю лапу и начал писать прямо на дорожку перед домом.
— Зиппи!
Она потащила его прочь, а он продолжал писать: три ноги двигаются, одна поднята в воздух, на снегу остается желтая полоса.
Все зависело от снега, Руби была в этом уверена. Когда последний раз шел снег? Она не помнила. Иногда она могла быть такой тупой. Эй, Рубистер, просыпайся! Однако было очевидно, что снег свежий. В их дворе было много следов, в том числе и ее собственные — самые маленькие. А вот следы побольше и поглубже, почти как… Руби встала на колени, достала лупу и принялась внимательно изучать улики на снегу. Стекло увеличило слова, которые то тут, то там появлялись в отпечатках на снегу: Dr. Martens. Брэндон. Она так и думала.
Руби перешла дорогу:
— Зиппи, лежать!
Перед домом Стромболи следов было гораздо меньше. Руби это ничуть не удивило: в конце концов, их соседи никогда не играли в снежки и не лепили снежных баб. Скорее всего, они вообще не выходили из машины, а заезжали прямо в гараж, из которого вела дверь в дом. На самом деле, там был только один след: отпечатки больших ног, которые вели от расчищенной дорожки к полукруглой вмятине, а потом — к дороге. Руби уже видела похожий круг в своем собственном дворе. И что же это было? Правильно, такие следы оставляли баки для мусора, когда их волокли за собой мусорщики, если были не в настроении. Мусорщики были классными парнями. Как-то раз папа на Рождество оставил специально для них упаковку пива. Мусорщики тут же его открыли. В тот день мусорные баки у всех домов валялись как попало, и только у их дома они были поставлены аккуратно. И целых две недели к их мусору относились бережнее, чем к мусору других людей, живших на Робин-роуд.