- Что за мура?
- Это не мура, Катя. Это диалектика Гераклита.
- Открытие! - фыркнула Катя. - Будто я сама не знала, что к ночи просушенное надо снимать, не то опять отсыреет… Я думала, философия учит, как жить…
- Пытается. Ее непременной составной частью является этика, вот она и…
Но их перебили. Соседний столик заняла компания, для которой двое мужчин брали кофе, мороженое и что-то еще. У одного из них было мучительно знакомое актерское лицо, он походил на стареющего мальчика; он-то и окликнул Катю по-свойски:
- Катюха, радость моя! Господа, это наша хозяйка пляжа - не признали? Кать, я очень возбудился от твоей лекции! Особенно когда дошло до непрямого массажа сердца… Я вспомнил: мне ж его прописали врачи! Через день по полчасика. Во избежание сердечной вялости. Только не доверяйте, сказали, случайным рукам - руки должны быть чуткие, прохладные и милосердные. Так когда зайти?
Но она умела обращаться с такими:
- Если всех сердечно вялых массировать - это никаких рук не хватит. Не, Виталий, вы утопните сперва, тогда добро пожаловать.
Актер, валяя дурака, стал сокрушаться:
- Такой, значит, подход? Служебно-казенный? "Катя, Катя, наши сети притащили мертвеца" - да? Кошмар… "И в распухнувшее тело раки черные впились" - на такое толкаешь?! Спасательница ты или ведьма морская?
Катя спокойно сняла его руку со своего плеча:
- Раки у нас не водятся, Виталик… А руки лучше держите при себе, - тон у нее был вразумительный, невозмутимый.
- Так я ж за соломинку хватаюсь! - потянулся он к ее трубочке для коктейля, но Катя ловко убрала ее за спину. Этот "плэйбой" воздел руки к небесам, приглашая всех, и Женю тоже, сострадать ему. Спасибо, приятели усадили его, наконец.
- Не хотите уйти отсюда? - спросил Женя; он нервничал отчего-то.
Она дернула плечом: как хотите, мол, - и встала. Он - тоже.
- Катерина, уводят тебя?! - всполошились за соседним столиком. - Куда это, зачем? Молодой человек, она - общественное достояние… Как солнце, воздух и вода… лучше подсаживайтесь к нам, оба!
- А кофейку дадут? - Катя снова прикусила пальчик, наивничая так же, как в первый раз, когда в этот бар напрашивалась.
- Что за вопрос? А как зовут твоего молодого человека?
- "Моего"! - засмеялась она. - Он настолько "мой", что я и сама еще не знаю…
- Это - Женя, - объявила Карина, тоже оказавшаяся в составе компании. - Личность он необыкновенная: краса и гордость самого умного факультета МГУ… Присаживайтесь к нам, Женя! Мы, конечно, не Спинозы, но покофейничать с нами можно…
- Спасибо, нет, - он замотал головой. - В другой раз, может быть. А за эту рекламу кому-то достанется, - мрачно глянул он на Карину и пошел прочь из бара.
- Ну и зря! - крикнула вдогонку та. - Ксения Львовна имеет право гордиться вами, вы так дорого ей достались…
Женя затравленно оглянулся:
- И это вам известно уже…
Катя помахала ему ручкой. Видимо, она и впрямь тут "переходящий приз", все нормально, и он, Женя, столь явно огорчившись, выглядит просто глупо.
- Что это за сюжет, Кариночка? - спросил друг Виталика. - Ксения Львовна - это ведь Замятина?
- Ну да, она ему бабка… А у кого-то было "Мальборо", - вспомнила Карина, и упомянутая пачка появилась. - И не убирайте, Виталик, не будьте жмотом, в мужике мелочность отвращает…
- Да возьми их себе! - обиделся тот.
Карина угостила из этой пачки Катю и, мстительно улыбаясь, сунула сигареты в свою сумочку.
- Так вот, - сообщила она после первой затяжки. - В девятом классе юноша попал под машину. На Колхозной площади столицы. Причем доказано было, что шофер не виноват! Потом бедняга перенес три операции, долго прыгал на костылях, но в университет поступить сумел. А Замятина, чтоб выходить его, на пять лет сошла с круга, с кино "завязала" совсем, в театре только числилась… Два лета подряд провели они, оба-два, в Кургане, где этот… как его? - ну царь и бог костновосстановительной хирургии…
- Илизаров, - напомнили ей.
- Вот-вот. А юноша, как только отходил от наркоза, сразу нырял в книги. В устрашающе умные! Теперь бабушка гордится: у них красный диплом! Но поездки на картошку, стройотряды, гитарная романтика, а тем более, дискотеки - все это, конечно, мимо него прошло… Всегда один, отшельник такой…
- Где ж отшельник, когда он Катю сюда привел?
Катя сказала задумчиво:
- Это я - его… А я, как услышала "философ", - подумала: врет, мозги мне компостирует… Хамка: даже спасибо за коктейль не сказала ему…
- Что? - спросил Виталий, - сильно зауважала? Или пожалела увечного?
Она произнесла по слогам:
- От-лип-ни-те…
5.
Поздний вечер. Одна из лодок, вытянутых на песок с таким расчетом, чтобы прибой их не достал, вдруг попадает в луч прожектора, что на спасательной станции. Лодка удостоилась внимания как раз в тот момент, когда в ней надумал посидеть Женя, он уже, собственно, одной ногой стоял в ней и сейчас заслонился руками от луча, который накрыл его, как контрабандиста какого-нибудь…
- Назад! Нельзя в лодку, слышите? - раздался Катин голос в мегафон. - Ее на днях просмолили! Сели бы сейчас, как муха на липучку… А если и засохло уже - все равно нельзя! Не положено!
Женя послушно вернул ногу на песок, продолжая заслоняться локтем от снопа света.
После паузы мегафонный Катин голос изумился:
- Это… вы? Тогда я грубовато сказала… насчет мухи… извините. А вообще-то мы ж не договорили тогда - может, зашли бы?
Не слишком заинтересованный тон, приглашение, сделано, похоже, от скуки, но ведь - приглашение! Он обрадовался. А по дороге к ней снимал, сбрасывал с себя улыбку этой дурацкой, в сущности, беспредметной радости…
6.
- Присаживайтесь, - Катя сняла книжки с плетеного кресла, Женя увидел, что сверху там был Белинский, а вообще это пачка учебников. - Да, перво-наперво - спасибо за угощеньице…
- О чем вы? Ах там, в баре? Ерунда. Я вижу, вы к сочинению готовитесь?
- Вроде бы. Только вы один ее видите - подготовочку мою! Никто больше ее в упор не видит, даже я сама! Зачем, думаете, я вас позвала? - чтоб вы мне заниматься мешали!
Посмеялись оба.
- Ну на такую роль - и нетрудную, и приятную - нашлось бы много охотников, - предположил он. - Стоило только свистнуть.
- Это точно. Но пока и одного хватит. Тем более - философа!
(Он поморщился.)
- Вот пофилософствуйте со мной на общие темы. Я ведь ничего, просто ничегошеньки не знаю. Ей-богу. Что хорошо, что плохо… что ошибка, что нет… И вообще, как жить. Это сама судьба мне послала Вас - человека, у которого по всем этим вопросам - диплом с отличием!
Он поморщился вновь. Издевается она, что ли? Затем и позвала?
- Пожалуйста, не надо больше об этом, - попросил он. - Я ж объяснял - меняю профессию. Еще на 4-м курсе мое чувство юмора как-то объединилось с чувством стыда и они оба запретили мне называться или числиться "философом"…
- А кем же вы будете? - И без паузы она бросила попутный вопрос: - Орехов греческих хотите?
Он кивнул, и дальше она его слушала, поставляя ему орехи; какие-то мягкие они были: парочка, энергично сдавленная в ладони, кололась без всяких щипцов. Один - Жене, другой - себе.