— Верно, но…
— Все в порядке, Клем. — Эд протягивает чашку свежезаваренного кофе. — Вот, выпей, а потом иди собирайся.
— Ладно. Спасибо. — Я беру чашку. — Так у нас было раньше: ты делал кофе, а затем провожал на работу?
— Почти, — отвечает Эд, не глядя на меня. — Иногда я работаю допоздна, поэтому специально провожал на работу, чтобы побыть подольше вместе.
— Понятно.
— Ты всегда так чертовски долго собиралась.
— Наверное, тогда у меня было больше волос.
— Наверно. Если я не вставал первым, то принимал душ, когда ты причесывалась и красилась в ванной. Ты всегда сердилась, что зеркало запотевает и тебе ничего не видно.
— По-моему, это чудовищное преступление. Не знаю, как ты живешь с самим собой после такого.
Эд слегка улыбается.
— Теперь расскажи мне что-нибудь хорошее о том, когда мы были вместе.
— Х-м-м. — Он кидает чайную ложку в раковину. — Каждое утро, просыпаясь, я видел твое лицо. Раньше мне это нравилось.
Я не знаю, что сказать и молчу.
— Иногда в обеденный перерыв ты ходила в «Святой Пончик», — продолжает Эд. — Ты брала целую коробку и приносила в тату-салон. В те дни тебя все просто обожали.
Мой желудок делает какой-то странный кульбит. Голос Эда глубокий, чуть грубоватый и немного отстраненный, но не в плохом смысле. Как будто ему приятно об этом вспоминать. В этих воспоминаниях я не была требовательной или злобной. Неплохо для разнообразия. Но, тем не менее, я опасаюсь того, как легко Эд пробуждает во мне разные эмоции и желания. Я напоминаю себе, что раньше у нас с ним все пошло наперекосяк. Возможно, он и не изменял мне, но между нами точно что-то было не так, если я поверила в такое. Или, может быть, я хотела уйти, и обвинение в измене стало поводом. Или, может быть, Эд передумал делать предложение, и мое обвинение было хорошим предлогом, чтобы отпустить меня. У меня появляется ноющее чувство, что я уже шла по этому пути раньше, и это не закончилось ничем хорошим.
Интересно, у Эда схожие чувства?
— Лучше собирайся, а то опоздаем, — говорит он и подносит чашку к губам, давая понять, что закончил разговор.
— Да, точно.
Мы идем вдоль Торговой улицы к книжному магазину. Так путь длиннее, но интереснее. Рестораны, отели и сувенирные лавки. Причалы, лодки и вода. Мне нравится быть в городе, и мне нравится запах океана. В пригороде, где живет Френсис, хорошо, но не так, как здесь. Здесь чувствуется жизнь и характер. Именно то, что можно ожидать от старого морского порта с богатой историей. Нельзя сказать, что по дороге мы дружески болтаем, но на этот раз я не возражаю. Эд, вроде бы, сейчас меньше меня недолюбливает, но все деньги я на это не поставлю.
У книжного Эд наклоняется, словно собирается поцеловать на прощание, но потом неловко отворачивается. В нем, вероятно, говорила привычка, но лучше нам не целоваться случайно или как-то еще. Я бы, конечно, не отказалась, однако Эд будет чувствовать себя неловко.
Френсис снова приходит в магазин навестить меня. На этот раз это больше походит на сестринскую заботу, а не надзор, что приятно. Мы обедаем в удивительном устричном ресторанчике на набережной. Айрис даже закрывает магазин, чтобы пойти с нами. Немного выпив, она рассказывает о своих бывших мужьях. Несмотря на то, что первый умер, второй был обманщиком, а третий оказался гомосексуалистом, в душе Айрис остается безнадежным романтиком. Сейчас она встречается с владельцем магазина мороженного — щеголеватым сицилийским джентльменом, который «просто гангстер в постели». О последнем мне совсем не обязательно было знать.
Чуть позже шести появляется Эд, чтобы проводить меня домой. При виде него у меня внутри все переворачивается. Желание не причинять ему неудобств постоянно воюет во мне с необходимости быть рядом с ним. Если бы он знал об этом, то вел бы себя еще скрытнее и осторожней. А он и так чертовски молчалив. Я едва могу вытянуть из него хоть слово.
Мы забираем еду на вынос — это тако, и оказывается, я чертовски его люблю, — потом смотрим еще один фильм. Вернее, я смотрю одна. Эд работает и даже Горди не заинтересован в моем обществе. Может быть, от меня воняет?
— Боже мой. — Я вздыхаю и крепче прижимаю подушку к груди, когда фильм заканчивается. — Как же мне понравилось.
— Да? — Эд сидит за столом и рисует на планшете. — Когда-то он был одним из твоих любимых.
— Это великая история любви.
— Фильм о роботе-убийце?
— Это не роман, потому что у него нет счастливого конца, но любовная линия превосходная.
— Таковы правила, да?