— Стой, я же не говорил это вслух. Ника говорит, что я проговариваю слова, что она читает по губам. Но...
Вероника одним плавным движением оказалась на его коленях, сидя лицом к лицу, улыбаясь. И прижала указательный палец к его губам.
“Её нет здесь. А я есть.”
Слова не звучали в голове, не было ощущения чужих мыслей. Было ощущение, что она только что сказала их. Вероника протянула руку и пригладила его волосы.
“Но...” Александр осёкся. Всё равно не смог бы сказать, её палец крепко прижат к его губам, но возникло такое же ощущение, что сказал. Вероника беззвучно рассмеялась, запрокидывая голову – смех воспринимался так же, словно Александр только что его услышал. Тело Вероники стало горячим, её ладони крепко держали Александра за плечи. Он с трудом удерживал зрение в фокусе: очертания Вероники отчётливо плыли и текли, лишь изредка возвращая резкость. И всё то же стало происходить с остальными органами чувств – наплывы восприятия, то обострённого и яркого, то смазанного.
<p align="center" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
* * *</p>
Александр не сразу понял, что словно видит о воспринимает всё не своими органами чувств, словно он стал зрителем. Комната перед ним – несомненно, офис, но какой именно – не понять. Женщина сидела перед ним на стуле, улыбаясь, глядя в глаза – но видела явно не Александра. Очень похожая на саму Веронику женщина – худощавая, стройная, рыжеволосая и с зелёными глазами. Она протянула руку и погладила – кого? – по голове. Александр ощутил, насколько это понравилось той, чьими органами чувств он воспринимает.
— Мама, а где мой папа? – услышал Александр, не сразу осознавая, что “персонаж” этого действа – Вероника, смутно ощущая её сидящей на его коленях.
— Он охраняет нас, – серьёзно ответила женщина – ей на вид лет двадцать пять, и если Веронике восемнадцать – отчего-то Александр это знает – то её мама выглядит намного моложе своих лет. – Ты видела его, Ника, он не может оставить свой пост надолго. И он очень любит тебя, – улыбнулась Метельская-старшая.
— Ты его любишь?
— Очень, и мне тоже его очень не хватает. Но мы будем вместе, вот увидишь. – Метельская-старшая встаёт и обнимает свою дочь. – Такие как мы влюбляются только однажды. Береги своё сердце, Ника, – Метельская-старшая отпускает дочь, улыбаясь ей. – И помни наш уговор.
Вероника-младшая кивает.
— Прийти сюда, если будет знак. Забрать всё, что в твоём столе. И не беспокоиться за тебя.
Метельская-старшая кивает и снова обнимает свою дочь.
— И не беспокоиться за меня, – она целует дочь в лоб. – Я всегда рядом, и всегда буду рядом.
<p align="center" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
* * *</p>
Александр осознал, что трансляция воспоминаний, или что это было, окончилась. Вероника так и сидела на его коленях, жаркие волны накатывали на Александра, втекая из её ладоней в плечи и скатываясь по телу. Александр смутно осознавал, что те самые песочные часы стоят на столике у кресла, что песок не то чтобы замер, повиснув в воздухе, но иногда отчётливо движется вспять. Вероника подняла голову, глаза её подёрнулись дымкой, улыбка стала доброй и нежной. Она отпустила левое плечо Александра, погладила его по голове.
“Римма говорила тебе, я знаю. Пять раз это случалось. Пять раз я умирала, мама была права. Шестой будет последним, я знаю”. Он наклонилась, коснувшись губами его губ, и обняла, вжалась лицом в плечо.
Александр погладил её по голове. Нужные слова, если такие существовали, просто не приходили на ум.
“Она сказала – такие как мы. О ком она говорила?”
“Не знаю”, Вероника уселась вертикально, её очертания всё ещё плыли и теряли резкость, а песок в часах вовсю нарушал законы физики, двигаясь то вверх, то вниз. “Она говорила, обо мне позаботятся, меня не оставят. Но я осталась одна. Пожалуйста, не оставляй меня. Все, кто меня знают и любят, сейчас в этой квартире”.
И опять не пришли правильные слова. Вероника улыбнулась и вновь прижала палец к его губам, кивнула.
“Да. Ты понял. Не нужно слов”. Жар схлынул – словно подул прохладный ветер и разогнал собравшийся зной.
— Ты почувствовал, я знаю. Ты был при нашем с ней разговоре. Это был последний разговор. – Вероника снова погладила его по голове. – И ты чувствовал её любовь, я знаю. Чувствовал, как чувствовала её я.
Александр кивнул, с трудом переводя дух. Покосился на песочные часы. Весь песок перетёк в нижнюю колбу.
— Как это возможно? Есть хоть какое-то объяснение?!
— У нас с Риммой полно объяснений. – Вероника улыбается. – Только вот современная физика с этим не очень согласна.
— Такого признания в любви со мной не было, – покачал головой Александр. Вероника тихонько рассмеялась. – И я тебя как будто знаю много лет. Вообще с детства.
Вероника покивала и спрыгнула с его колен. Взяла стоящую рядом с креслом бутылку с минеральной водой, молча предложила. О, да. Жажда невероятная. Александр спохватился, оставил ей половину бутылки – Вероника выпила её не так жадно, но удовольствие читалось на её лице.
— Два или три часа, – ответила она на не заданный вопрос. – И семь с половиной минут здесь.
— Так вот как ты успела всему научиться! – дошло неожиданно до Александра. – Ого!
— А ты работал по двадцать восемь часов в сутки. Если не веришь, посмотри статистику работ. – Вероника помогла ему подняться из кресла. – Есть хочу ужасно. – Она покосилась на кровать... заметила, что Александр глянул туда же, и оба рассмеялись.