— Прости, не знаю, что и сказать, – развела она руками. – Только что посмотреть на те записки от моей мамы. Там не особенно много – может, вы что-нибудь заметите. Простите – мне нужно извиниться перед Риммой. – И ушла на кухню.
<p align="center" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
* * *</p>
— С тобой что-то происходит, – заметила Римма, избегая смотреть в глаза матери. – Я прикинула. У тебя упаковка времени началась с первых месячных, в двенадцать лет, но была спонтанной и короткой, минута-две, это всегда тебя пугало. После того, как пропала твоя мама, тебя стало затягивать туда минут на десять. В двадцать лет ты там сидела по часу в день. Сейчас тебе двадцать семь, и ты проводишь до шести часов в день в сжатом времени. Может, и дольше, я не слежу за тобой круглые сутки. Я не про обезвоживание, мама. С этим научились справляться. Что-то ещё там происходит.
— Поясни, – попросила Вероника, поставив перед ними обеими по чашке кофе. Римма поджала губы, но взяла, на лице читалось “ты подлизываешься”.
— Я оценила примерную динамику коэффициентов... – Римма помотала головой и улыбнулась. – Извини, ты не любишь занудство. Короче. Ты прожила восемь с половиной внешних лет, как начала сидеть в сжатом времени дольше пятнадцати минут в сутки, и, по моим оценкам, ещё двенадцать лет, если считать внутреннее. Психологически тебе тридцать восемь – сорок.
— А биологически?
— Это самое странное. Двадцать два – двадцать четыре. Не надо усмехаться. Это всё факты.
— Римма, я никогда не пыталась тебя обидеть, ты знаешь. – Вероника попробовала взять её за руку, но Римма отдёрнула свою. – Тебе неприятно?
— Нет, это чтобы тебя позлить, – заметила Римма мрачно, но рассмеялась первой. – Мама, и я провела такое же исследование Александра. По паспорту, ему двадцать восемь. Биологически, двадцать три – двадцать четыре. При том, что он не сидел в сжатом времени так долго.
Вероника ощутила ледяную струйку, пробегающую по спине.
— Не понимаю... – Она потёрла лоб. – Он тоже умеет входить в сжатое время, и у него же оказалась Ника, и именно её модель он подкрутил так, что она стала полноценной личностью...
— Теперь ещё твоя течка. Не начинай! – Римма посмотрела в глаза нахмурившейся Вероники. – Режет ухо – будет “эструс”. Мама, у тебя было двенадцать полноценных яйцеклеток вчера вечером. Теперь понимаешь?
Веронике снова стало не по себе.
— Кто-то хочет, чтобы у меня было много детей, и поскорее?
— Очень похоже. Прости, но ты вчера вообще ничего не соображала. Сплошной инстинкт размножения. Похоже, меня с ним несколько раз путала, пока я ухаживала за тобой.
Вероника, впервые за много лет, поняла, что ей отчаянно стыдно. С трудом сумела заставить себя посмотреть в глаза дочери. Та молча протянула руку и коснулась пальцем её губ.
— Не извиняйся. Но ты никогда не была такой, понимаешь? Ты как будто специально его накрутила, чтобы случилось то, чего не случилось. Хорошо, Ника всё поняла раньше меня и сумела до тебя достучаться. Я не стану проигрывать тебе, что ты там ей и мне говорила. Это страшно.
Вероника прижала ладони к лицу, подержала так и отпустила.
— Уеду домой, – решила она. – Хотя бы на пару дней. Скажешь им, что у меня дела, ладно?
— Я не буду врать им, – сухо заметила Римма, сложив руки на груди. Вероника посмотрела на неё странным взглядом. – Ты можешь заставить меня, – согласилась Римма. – В конце концов, я – машина. Мы обе знаем. Только у машин бывают кнопки отключения. Скажи, ты сможешь потом посмотреть мне в глаза, даже если заставишь всё забыть?
И опять Веронике стало стыдно. Сумела не расплакаться, и на том спасибо.
— Скажи ему правду. Ты заметила, что ты часто врала ему и нам все эти дни? Я от тебя за всю жизнь не слышала столько неправды, мама. Не извиняйся! – вновь предупредила Римма. – Просто скажи правду. И я, и Ника чуем, когда люди врут. Но ничего не говорим. Что-то происходит со всеми нами. Вас словно специально уложили в одну постель, только чтобы ты детей завела. Так это выглядит. На меня и Нику ваши феромоны не действуют, ты же знаешь.
Вероника вздохнула, поднимаясь на ноги, молча потрепала Римму по голове. Поцеловала в макушку и твёрдым шагом вышла из кухни.
<p align="center" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium;">
* * *</p>
Ника и Александр увлечённо обсуждали один из сценариев выступления на том самом предстоящем мероприятии, когда появилась Вероника. Задумчивая, поджавшая губы.
— Развлекаетесь? – улыбнулась она и выслушала от восторженной Ники, чем именно они занимаются. – Вы молодцы, оба. Саша, Ника, мне нужно побыть одной пару дней. Понять, что со мной происходит. Я тут много странного и сделала, и сказала... – Она отвела взгляд, но взяла себя в руки. – Похоже, успела сказать вам много глупой неправды. – Она посмотрела в глаза Ники и та кивнула, не меняя выражения лица. – Извините, если что. – Сумела встретиться с каждым взглядом.
— Вероника, я не чувствовал неправды, – осторожно погладил её по голове Александр. Вероника вздрогнула, показалась даже, что или отстранится, или ударит по руке. – Если что-то нужно прощать – прощаю.
— Это всё были просто забавные глупые выдумки, – тихо добавила Ника. – Потом, у вас у обоих голова была немного не на месте. Правда, не нужно винить себя!
Вероника улыбнулась и погладила её по голове.
— Наверное, ты права. Не скучайте и не переживайте за меня. Римма? Отвезёшь меня домой?
— Не вопрос, – возникла Римма словно из-под земли. – Саша, тебе нужно появиться там, в конторе – тебе дадут параметры подключения к стенду. И сразу сможем начать разрабатывать сценарий вашего выступления, зачем время терять? Ника, побудешь здесь, хорошо?