— С какой частотой ты пишешь? – тут же спросил Александр. Только этого не хватало!
— У меня два канала, папа, – ответила Римма не улыбаясь. – Аналоговый и цифровой, для оперативной и буферной памяти. Сохранила оба потока, в обоих десять тысяч двести сорок кадров в секунду. Это сообщение, точно говорю.
— Кому? Кто мог это видеть, кроме тебя и нас?
— Ника точно могла, как минимум последние три десятых секунды. Минутку... Да, только что подтвердила, что видела и сделала запись последних пятидесяти четырёх сотых секунды. Но её аппаратура сейчас слабее моей – может сохраниться не всё. Сравним.
— Дети и их семья в опасности? – тут же спросила Вероника. Римма развела руками.
— Не знаю. Есть единственный легальный способ что-то проверить. Взять резервную копию модели Селены и прогнать на симуляторе. Но её родители, кто-то из них, должен дать добро на профилактику.
— Думаю, я смогу что-то придумать, – покивала Вероника. – Не стоит медлить. И...
Они все услышали – голоса Ирины и Артёма, и голос их матери. Чуть дальше, за поворотом, в следующем коридоре. Не сговариваясь, все направились туда.
— ...Ира! Тёма! Я вас умоляю! – голос матери такой, что вот-вот разрыдается. – Вы обещали мне!
Дети что-то ответили, но звучало как-то странно – не понять толком, что и о чём они говорят. Когда все трое вышли из-за поворота, увидели Иру и Артёма – явно о чём-то спорят, и не очень мирно – и их мать, в слезах (сделала что могла, чтобы привести лицо в порядок).
— До расины не дамокло, – заявила Ира резко, держа брата за руку – стояла спиной к вновь появившимся и не заметила их. Брат тряс её руку, но Ира явно не понимала намёков. Затем резко обернулась и, на минутку, смутилась.
— Закаманим и позолим? – неожиданно спросила Римма, присев так, чтобы видеть лица обоих детей. На лице Риммы не было улыбки. Глаза матери детей широко раскрылись, и показалось, что вот-вот упадёт в обморок. Вероника поспешила к ней, взяла её за плечи, легонько обняла и отпустила, придерживая за плечи и оглядываясь на Римму.
— Замылились! – ответила Ира Римме и оба они с братом засмеялись.
— То не замайно, глоко и не кузяво до картины барынчить, – продолжила Римма, лицо её не улыбалось.
— Не стромливо, мы ведь... – Её брат, смутившись, посмотрел в глаза сестре.
— До лемахи отбазланить не круто, – поджала губы Римма, взяв детей легонько за плечи. – До расины некузявить – это фуфяка. Раздуваете? Фуфяка!
Дети покраснели, отвели взгляд, вид такой – вот-вот расплачутся. Римма легонько встряхнула их за плечи и заставила посмотреть себе в глаза.
— Баранзить до лемах некузяво, – продолжила она. – Студно в коре? По габарям?
Вот теперь все остальные – Александр, Вероника и мама детей, Софья Анатольевна, смотрели на происходящее широко раскрытыми глазами.
Римма вновь встряхнула детей и посмотрела каждому в глаза.
— По габарям? – повторила она громче, отпустила детей и протянула им правую руку.
— Безбазлово! – уверенно ответила Ира, кивнув и пожав ладонь Риммы, теперь на лице девочки были раскаяние и серьёзность.
— Фантикательски! – кивнул её брат и тоже пожал руку. – Кукуй, лемава!
— Кукуй, олень! – кивнула Римма и поднялась на ноги. Дети повернулись лицом к матери, держась за руки. Оглянулись на Римму. Та ободряюще кивнула и руками показала – вперёд, вперёд.
— Мама? – робко позвала Ира, глядя в лицо матери. – Прости нас, пожалуйста. Тётя Римма нам всё объяснила. Мы больше так не будем! Честно-пречестно! – Она посмотрела в лицо брата.
— Мам, мы правда не будем! – Артём нашёл в себе силу воли посмотреть матери в глаза. Та присела, когда дети бросились к ней, обняла обоих и расплакалась. Римма поймала Александра за руку, когда тот невольно шагнул вперёд – не вмешивайся. Наверное, с минуту женщина плакала, обнимая детей, затем отпустила. Улыбаясь, она добыла из сумочки платок и принялась приводить в порядок себя и детей – те тоже плакали.
— Ма-а-ам, ты не сердишься? – робко поинтересовалась Ира, глядя в лицо матери. Та с улыбкой покачала головой.
— Уже нет. И не буду, если сдержите слово.
Дети взялись за руки и энергично покивали. Вероника, улыбаясь, помогла Софье Анатольевне подняться на ноги. Дети стояли, явно не зная, куда девать глаза. Римма сделала пару шагов и снова присела, улыбаясь им обоим.
— Всё будет хорошо, – заверила она. – Лена уже скучает. Бегите, побудьте с ней, когда ещё такой случай! Скоро новый конкурс, вам точно понравится!
Дети радостно закивали, ещё раз обняли свою маму, и убежали, несколько раз оглянувшись. Римма улыбалась им и махала рукой.
— Господи, я уже не надеялась, – тихо проговорила Софья Анатольевна, и, внезапно обняв Веронику, вновь расплакалась. Пришла в себя за каких-то десять-пятнадцать секунд и ахнула.
— Ой, я вам кофту, наверное, испортила! Простите, пожалуйста!
— Ничего страшного, – заверила Вероника. – Римма?
Та кивнула и протянула Софье Анатольевне свою визитку.
— “Детский психолог”?! – прочитала мама Иры и Артёма. – Господи, это просто чудо! Как вы сумели?! Сколько я вам должна? – И Софья Анатольевна принялась расстёгивать сумочку – получилось не сразу, пальцы сильно дрожали. Римма улыбнулась и взяла её за руку.
— Вы мне ничего не должны. Считайте это подарком. Если придёте втроём на приём, мы сможем закрепить результат. Звоните в любое удобное вам время.