Николай Блохин
Реплики
Реплика.
1 – Краткое замечание, возражение, ответ…
4 – Авторское повторение художественного произведения,
незначительно отличающееся от оригинала.
– Я думаю, коллеги, что оживлять его было бы преступно.
– Вы хотите сказать, Валентин Петрович, что мы должны дать ему спокойно умереть?
– Я хотел сказать, Мария Федоровна, только то, что сказал.
– Это означает, Валентин Петрович, что мы его убьем. Мы, врачи, убьем человека.
– Это не человек в полном смысле этого слова, коллега. Это лекарство. Инструмент. Если хотите, нейрохирургический инструмент.
– Только потому, что у него нет документов?
– Не только потому… Дайте закурить кто-нибудь!
«Они про меня? – Я давно уже лежу с закрытыми глазами, слушая странный этот разговор. Пахнет больницей. – Я болен? Что со мной? Надо вспомнить… Как меня зовут?.. Господи, как же меня зовут?! Пахнет больницей. Папиросный дым… Я забыл, как меня зовут. Господи, господи, значит, я сумасшедший, а это – психбольница!»
– Валентин Петрович, видите! Он шевельнулся! Он застонал!!
– Да-да, коллега, теперь поздно спорить…
– Повторяю еще раз, Иван Ефимович. Вы должны копировать мои движения как можно точнее. Иначе вся эта затея теряет смысл. Я буду помогать вам. Буду вслух комментировать свои действия. Все. Приступаем… Обрабатываю кожу. Смотрите, Иван, не сотрите зеленую черту… Кожный разрез… Сантиметра три… Гемостаз… Маша, лирообразный расширитель! Мне и Ивану! Раздвигаем края раны… Молодец!.. Маша, фрезу на пятнадцать… Да, да, мне и Ивану, я же все объяснял!.. Накладываем трепанационное отверстие, Иван, будь предельно внимателен!.. Готово! У тебя готово? Порядок! Твердую мозговую вскрываем крестообразным разрезом… Маша, пот со лба мне вытри!.. фиксируем опорную раму. Не так! По точкам!.. Канюля должна быть сориентирована строго в сагиттальной плоскости… Провожу коагуляцию. Иван Ефимович, коагуляцию!.. Готово?.. Ну, господи, пронеси, начинаю пункцию. Иван, повторяй все мои движения, только с небольшим запаздыванием. Секунды три. Я тебе считать буду. Если промахнусь – я крикну, – сразу же остановись! Тебе ошибиться нельзя… Готов? Поехали… Ноль-и-раз-и-два-и-так… За мной, за мной, не спеши… Маша, подкати осциллограф поближе, ни черта не вижу… Ноль-и-раз-и-два-и-так… Ноль-и-раз-и-два-и-так… Ноль-и-раз-и-… Иван, стоп!!! У моего тремор… Просадил… Ты успел?.. Слава богу!.. Фу-у! Не волнуйся, все в порядке… Для того и выращен этот бедняга… Ему все равно не жить, а человека, кажется, спасли… Теперь продолжаем. Иван, можешь отдохнуть… Деструкцию я проведу сам. Маша, генератор!
…Я не могу пошевелить головой. Попробую открыть глаза… Из тумана на меня тревожно смотрят люди в голубых халатах. Лица закрыты марлевыми повязками. Только у толстого повязка висит на шее… Курит… Двигаю правой рукой… Левой… Ноги… Почему головой не могу?
– Куинбус Флестрин…
– Что он сказал, Мария Федоровна, вы разобрали?
– Бредит…
– «Человек-Гора»… Я не могу пошевелить головой…
– Иван, освободите фиксаторы.
За головой слабо заскрипело. Мне помогли присесть. Женщина бинтует голову. Меня затошнило… Резкий запах нашатыря… Как меня зовут?!
– Это психбольница? Доктор, я в психбольнице?
– Нет, что вы! Это медицинский институт. Вы не волнуйтесь, вам совсем не нужно волноваться. Голова болит?
– Доктор, я ничего не могу вспомнить…
– Итак, коллеги, завершая наш консилиум, я выскажу единодушное мнение, что для успешного лечения необходимо клонирование больного Журавина.
– Валентин Петрович, решение не было единодушным,
– Вас, Мария Федоровна, мы выслушали. Дайте мне закончить. Хорошо, хорошо. Скажем так: большинство коллег единодушно решило, что оперировать больного необходимо. Во избежание ошибок пункцию решено проводить параллельно, с небольшим опережением, на искусственно выращенном аналоге.
– Валентин Петрович, «аналог» – слово какое-то… Мы будем экспериментировать с человеком.
– Искусственно созданным аналогом человека, Мария Федоровна.
– Но физически он ничем не будет отличаться от больного Журавина.
– Физически – да, но формально – нет. Поймите, Мария Федоровна, без этого… тренажера… мы не можем гарантировать успешного хода операции. Погубим больного Журавина.
– Тогда я еще раз спрошу вас. Если обе пункции пройдут успешно, что будем делать с… со вторым?
– На этот вопрос я не могу вам ответить. Скажу только, что без клонирования мы Журавина не вылечим…
– Двенадцать в квадрате?
– Сто сорок четыре.
– Как звали вашу мать?
– …Не помню…
– В каком городе вы живете?
– …Не помню…
– Ваш любимый писатель?
– Гоголь… Булгаков…
– Композитор?
– Бетховен.
– Сколько вам лет?
– …Не помню…
– Спасибо, голубчик. На сегодня хватит. Отдыхайте.
– С сожалением вынужден констатировать, коллеги, что при введении канюли была случайно разрушена область…
– Я хочу уточнить. Это, строго говоря, не случайно. Искусственный человек был выращен специально для того, чтобы такой случайности не произошло при оперировании настоящего… настоящего человека. И то, что больной Журавин – на пути к выздоровлению, целиком заслуга этого метода…
– Вот именно! Важен результат. Мы имели умирающего больного Журавина. А теперь мы имеем выздоравливающего больного Журавина…
– …И точную его копию, лишенную памяти…
– В том-то и дело, коллеги, что не лишенную. Этот человек прекрасно помнит все, за исключением только того, что касается его собственной личности. Он помнит, что первый спутник был запущен в октябре пятьдесят седьмого, но не помнит день своего рождения. Он обожает Гоголя, цитировал мне вслух… Он играет на фортепьяно, и замечательно играет! По памяти. А вот сказать, где закончил консерваторию, и какое вообще у него образование, он не в состоянии. Не знает, женат он или нет…