Про звонок из Москвы я, конечно, тут же забыл. Ведь о том, что сделано, думаешь меньше всего, голова занята новыми темами. И вдруг сегодня почтальон приносит письмо со штампом АПН на конверте. Адресовано лично редактору — значит это не очередной бюллетень… Оказывается, нас ожидал сюрприз. Агентство прислало номер газеты «Берлинер цейтунг» за 4 сентября, в котором перепечатан репортаж «Сегодня у героев «Русского чуда». Правда, его сократили. У нас он занял полосу, а у немецких друзей — лишь полполосы. Но это уже детали. Главное — материал нашел читателей не только у нас, на Урале, но и в Германской Демократической Республике, на родине авторов фильма. Кстати, если говорить о сокращениях, то надо отдать должное редакции «Берлинер цейтунг» — они сделаны очень бережно, если можно так сказать. Основное содержание сохранено. Оставлено даже то место, где объясняется неточность, допущенная в в фильме (как студентка Виолетта Гирш «превратилась» в Людмилу Гирш). А вот фотоиллюстрации все-таки не наши. Снимки, помещенные в берлинской газете, получены от самих Аннели и Андрэ Торндайк. Одна фотография особенно любопытна: оператор за работой в библиотеке; он спрятался со своим бесшумным аппаратом за книжными полками и ведет съемку оттуда. Читатели, запечатленные на пленку, не могли, понятно, об этом знать. Потому-то Виолетта и узнала о съемке только в нынешнем году.
ИЗ БОЛГАРСКОГО БЛОКНОТА
Нынче мне довелось отдыхать в Болгарии. Перед тем, как обосноваться на отдых в Международном Доме журналистов, вблизи города Варны, путешествовали по стране.
Мы, уральцы, совершая эту поездку, не раз вспомнили молодых болгар, что учились и работали в Магнитогорске. В июле 1960 года, после трехлетнего пребывания в Магнитке, они уехали на Родину. Помню, «Магнитогорский рабочий» посвятил их отъезду целую страницу, озаглавленную по-болгарски: «Да крепне българо-съветская дружба!» Один из отъезжающих — писал тогда:
Другие написали в газету письма со словами горячей признательности обретенным на Урале друзьям. Благодарили за обучение профессиям строителей и монтажников, за знания, полученные на вечерних отделениях институтов и техникумов, а главное — за сердечное тепло, которым щедро оделяли болгарских юношей и девушек на уральской земле. Некоторые молодые рабочие возвратились в Болгарию с русскими женами. О двух из них — А. Я. Узуновой и З. П. Худяковой мне довелось здесь услышать…
Сегодня под вечер щеголеватые автобусы «Балкантуриста» с советскими журналистами остановились у отеля «Тримонциум» в Пловдиве. В этом городе находится одна из средних школ, где преподавание ведется на русском языке. Рано утром нам снова в путь, а побывать в такой школе хочется. Разыскиваю ее уже в сумерках.
Обрамленное густой зеленью трехэтажное кирпичное здание. Над входом вывеска: «Политехническая гимназия с преподаванием на русском языке». В вестибюле, прямо против входа, — высокая скульптура, изображающая основателя Болгарской Коммунистической партии Димитра Благоева, обучавшего детей в этой гимназии. По обе стороны скульптуры — мемориальные доски. На сером мраморе высечены имена двадцати четырех бывших гимназистов, погибших в борьбе против фашизма.
Тишина. Занятия кончились. Встреченная в вестибюле девушка в черной ученической форме смотрит на меня с любопытством. Здороваюсь, спрашиваю, как пройти к директору. Свободно отвечает по-русски. Ни директора, ни учителей уже нет. «Можно позвать завуча, — спешит успокоить меня девушка, заметив мое разочарование, — она живет недалеко».
Недялка Джалызова, — так зовут мою новую знакомую, — ученица выпускного, одиннадцатого класса. Мать ее работает тут же, в гимназии. Отец — счетовод. У них большая комната в нижнем этаже школьного здания. Недялка пригласила зайти.
Я сел в чисто прибранной комнате у стола, покрытого пестрой скатертью, и начал перелистывать учебники для одиннадцатого класса. Они составлены по болгарским программам и изданы в Болгарии, но в переводе на русский. Вскоре пришла мать Недялки, и юная хозяйка отправилась за завучем.
Через десять — пятнадцать минут в комнату вошла невысокая круглолицая женщина в легком белом платье.