— А европейцы? — потрясенно спросила Марина.
— Европейцы, — сказал на это Валерий Авдеевич, — как видно из сюжета, долбоебы. Про иностранных долбоебов у нас можно…
Марина размышляла, пойти ли ей в кабинет — на всякий случай выгрести вещи из ящиков — или отправиться домой без промежуточных остановок. Решила, что ничего особо ценного в кабинете не держит, так что можно сразу домой. Она шла вниз, по привычке опираясь на темно-серые, будто бы вороненые перила. На лестнице было многолюдно даже для «Позывного»: куда-то спешили режиссеры монтажа, корреспонденты, инженеры и какие-то неизвестные люди. Хотя они, конечно, все неизвестные. Ну и что, что Марина видела некоторые из этих лиц? Эти граждане все равно иллюзия, морок. Они не имеют черт характера и привычек, неизвестно, едят ли они манную кашу и есть ли у них собака. Совы они или жаворонки? Любят ли свою работу, мечтают ли дать начальству по голове цветочным горшком? Сейчас они сделают два шага мимо и растают, растворятся за спиной. Обернешься — а никого уже нет.
Марина улыбнулась лестничным бегунам на короткую дистанцию и убрала руку с перил — все, уже первый этаж. Она пересекла широкий холл с турникетом и двумя прозрачными кабинками охраны и уже подошла к гардеробу, когда кто-то сзади выкрикнул ее фамилию.
Марина обернулась и увидела высунувшегося из своего стеклянного куба охранника. Тот поманил ее пальцем.
— Вы ведь Камильская? — еще громче крикнул он. — Подойдите сюда.
Чуть помешкав, Марина все же вернулась обратно к турникету. Страха не было, но была какая-то мерзкая тяжесть в груди. Бред, подумала она, на ступенях радиоузла никого не арестовывают.
— В чем дело? — спросила по возможности безразлично.
Охранник с вышивкой «Каргаполов» над левым карманом рубашки внимательно ее оглядел.
— Точно вы? — зачем-то уточнил он и, не дожидаясь ответа, нырнул под стойку, через секунду появился уже с листом бумаги. — У меня есть фотографии всех, кто здесь работает, но на всякий случай лучше спросить… Вам позвонить надо: сорок четыре, пятьдесят два, ноль шесть, — продиктовав номер, охранник сверился с бумагой, — да, ноль шесть.
— И кому? — поинтересовалась Марина.
Каргаполов снова посмотрел в написанное.
— Коробейнику.
Сердце подпрыгнуло и зачастило. Марина с шумом выдохнула и безуспешно попыталась совладать с лицом. Нет, все равно можно было заметить и изумление, и радость.
Она выхватила листок из рук охранника и посмотрела на записанные в спешке буквы и цифры. Коробейник. Значит, жив. Значит, не поймали.
— Я позвоню от вас, — предупредила она Каргаполова и, взяв телефон в руку, повернулась к нему спиной.
— Да, — сказал усталый мужской голос после семи гудков подряд.
— Я Марина Камильская, мне передали, что следует позвонить по этому номеру, — как можно тише произнесла Марина.
— Серьезно? — со вздохом сказал голос. — А мне говорят, что следует меньше жрать жирного по утрам… Что нужно?
— Мне нужен Коробейник.
Голос многозначительно помолчал, после чего хлопнул трубкой, видимо, о крышку стола. Послышались шаги, потом в отдалении скрипнула дверь, и кто-то стал с кем-то говорить — разобрать слова было совершенно невозможно. Затем установилась полная тишина.
Марина, сама того не замечая, начала нервно переминаться с ноги на ногу. Она поймала косой взгляд охранников, которые, похоже, взялись ее обсуждать, и подумала, что следовало бы, как это делает Фима, им в ответ ехидно подмигнуть. Но нет, она просто отвернулась, чтобы ненароком не поинтересоваться, какого хрена они пялятся. Озабоченные уроды.
— Привет, — неожиданно сказала трубка.
— Привет, — отозвалась Марина, снова ощутив подпрыгивание сердца, — ты где?
— Давай так, — сказала трубка, — встретимся у тебя минут через тридцать-сорок.
— Чего это вдруг у меня?
— Можно и в ресторан поехать, и на площади Матерей встретиться. Только если нас навестят отличные ребята в штатском, не удивляйся.
Марина вдруг очень четко представила, как они сидят на скамейке у монумента Матерей. Вокруг побитые заморозком клумбы: на них еще не до конца осыпались бордовые цветы, и трава еще не стала бесцветно-белесой. Лешка ехидно прищуривается и что-то рассказывает, оживленно жестикулируя. А сзади — он еще не видит, но прямо у него за спиной — останавливается серый уазик. Из него неспешно выбираются люди в одинаковых черных полупальто и идут к ним, в пяти шагах друг от друга…
— А там, где ты живешь? — скорее по инерции спросила Марина.