***
Одни из первых попыток устроиться на какую-нибудь работу, пара дней, проведённые на автомойке вместе с господином Г., забавные коллеги, поглощавшие прямо на рабочем месте невообразимое количество алкоголя, перекусы едой быстрого приготовления, яркий запах автомобильного шампуня и полироля, постоянно мокрые ноги и покрытые морщинами от многочасового контакта с водой пальцы. Наши родители не ожидали нас домой, поскольку планировалось остаться на ночную смену. По стечению обстоятельств провели это время мы на квартире у нашего общего приятеля, где время от времени собирались впервые видевшие друг друга люди.
Бесконечная юность момента, когда уже после рассвета ты проходишь на балкон мимо спящих на диване, свернувшихся калачиком прямо в одежде, и слышишь утреннее пение птиц сквозь потоки свежего воздуха. Уставшее лицо, требующее сна, руки стоящего рядом друга опираются на подоконник, блёклый дым от сигареты уносится над шелестящими кронами в ясное голубое небо.
***
В тот раз нам так и не заплатили. Это было и не важно. Важна была возможность провести вечер и ночь так, как того хотелось, спонтанно, без какого-либо плана. В этот раз план был. Без подробностей, с многими решаемыми на ходу моментами, но был – полное его отсутствие, к сожалению, уже, кажется, нельзя себе позволить. Или можно, но для этого нужно обладать, видимо, большей степенью смелости. Итоговая степень свободы, возможно, осталась прежней – по крайней мере, испытываемые ощущения нашли именно такой отклик в памяти. Возросшая степень ответственности – и неизбежные связанные самоограничения – компенсировалась большим фактическим числом возможностей. Пусть будет Пенза. Я был рад находиться здесь и сейчас.
23 августа, 13:49, где-то неподалёку от аэропорта Внуково
Воздух такой же горячий, несмотря на несколько сотен километров на север от места последнего осознанного восприятия пространства. Небосвод, как и поля под ним, приобрёл песчаный оттенок, напоминающий о казахских степях. Надземный переход через трассу из серого превратился в блёкло, пепельно-серый. Резкий запах асфальта, нагретого солнцем и покрышками изредка проносящихся машин, поднимается ровно вверх, не движимый ветром. Даже выключенные в это время фонари выглядят усталыми.
Состояние rolling stoner стало привычным даже за такой короткий промежуток времени. Где-то позади основного эмоционального фона на кривоватой дощечке с бэклогом часть сознания выписывала некрасивым почерком тезисы. Ключевой из них сейчас: «тебе очень нравится так жить». Несмотря на постоянные недосыпы, нехватку самых бытовых вещей, частую неопределённость места для ночлега, уставшие от рюкзака плечи и вечные проблемы с зарядкой устройств. Но ощущение перекрывает, его сейчас слишком мало, и ты готов чувствовать гораздо больше. Очередной повод подумать, тем ли ты занимаешься (нет, не тем).
27 августа, около 9 утра, дорога к северу от Твери
Давно знакомые, но ещё не надоевшие стволы сосен. Пересекающая под косым углом дорогу просека, внутри которой уходят вдаль ряды сонных деревянных столбов с лениво повисшими между ними электрическими проводами. Хвоя, пыль и лёгкий запах бензина. Уже откровенно горячее солнце, безынтересное, обыденно круглое и жёлтое; пыль от проезжающих мимо машин, высокое синее небо.
Убитые кроссовки касаниями отсчитывают шаги то по меняющему свою толщину полотну асфальта, то бьются через стебли растений обочины, когда навстречу проезжает крупный автомобиль. За плечами больше тридцати километров. Изнутри, пробиваясь через слой ощущения жажды и стёртых ног, доносится самодовольное хихиканье маленького тщеславного ублюдка. Другой я, постарше и поспокойнее, смотрит на себя со снисхождением. Всё же неясно, где бы мы были без него. Сама эта пробежка – его идея, я вообще не люблю бег. И к чему мы в итоге приходим? Слышишь, умник, без меня ты – никто. Меланхолик, постепенно закопавшийся бы в собственных переживаниях, сбегающий в выдуманный мир по любому поводу, и жалеющий себя из-за постепенно возрастающих противоречий между желаемой и реальной картиной действительности. Только я тебя вытаскиваю. А твой хвалёный стоицизм – самооправдание для обыкновенной лени и неспособности действовать в связи с изменившимися уже давно обстоятельствами. Кчао.