В принципе, по телекинезу я всё сказал, но не объяснил главного: отчего псионов считают дешёвыми фокусниками и потому презирают, а магов – пахарями, тружениками, которые заслуживают уважения.
Псионы – иллюзионисты. Это первое, чему они учатся, и это отлично позволяет им освоить контроль над силами и концентрацию. Я, между прочим, в путешествиях часто изображал бродячего иллюзиониста, радуя детей и взрослых не только театральными сценками, но и фильмами, которые показывал на белом полотне. Сюжеты черпал из земных фильмов, но многое придумывал сам.
Надо сказать, всё это пользовалось огромной популярностью. Другие псионы так не могли, но они самоучки, а у меня более серьёзная база, хотя и я изучал всё методом тыка, без учителя, который помог бы мне быстрее овладеть мастерством. У меня самого были два ученика-иллюзиониста, которые позже сделали себе громкие имена и устроились при разных королевских дворах. В принципе, можно сказать, что мастерство иллюзиониста я освоил в полной мере и даже развил.
План у меня пока был один – выживать и помогать приютившей меня семье. Девчата радовались, что я, наконец, вылечил свой кашель, который их действительно мучил, не давая спать по ночам. Но для лечения мне требовался материал, а сейчас, весной, было голодно. Мы собирали лебеду и щавель. Тут юга, и всё уже зеленело, вон на полях уже ростки пшеницы видны.
Наш огород был вскопан, сажали не картошку – очистки, едва хватило. Посадили также морковь, лук и капусту, добывая семена всеми правдами и неправдами. Куриц и гусей мы не трогали: они несушки, а яйца помогали нам восполнять недостаток белка. То, что я начал больше есть, заметили все, и мне было морально тяжело объедать остальных. Хорошо ещё от колхоза перепало полмешка муки за посевную.
В общем, нужна была еда. Рыба, конечно, хорошо, но это мелочь. Мне нужны солидные запасы, а в селе их взять негде, любая пропажа сразу привлечёт внимание. Нет, нужно ехать в город. Смешно сказать, Хранилище есть, а убирать в него нечего – я нищий. В городе я бы развернулся, но проблема заключалась в моём возрасте. Такие щеглы, как я, своего мнения иметь не должны, и без сопровождения меня фиг отпустят. Но ничего, я что-нибудь придумаю.
Сидя на берегу, я делал движения руками, как будто держу в них леску, и выдёргивал из воды очередную краснопёрку с ладонь взрослого мужчины – это, считай, крупная. Изображать рыбалку было необходимо, потому что дальше, метрах в двухстах от меня, два пацана, братья лет десяти и двенадцати, копали клубни камыша (не у нас одних голодно), заодно собирая и сам камыш в вязанки для растопки.
А рыбачил я довольно просто: иногда включал Видение (как я называл магический взгляд) и, замечая крупную для этих мест рыбу, хватал её телекинезом и выкидывал на берег, делая при этом движения руками, словно подсекал. Речка у нас мелкая, называется Чир. Рядом брод, потому в войну тут и располагались позиции немцев.
По броду, который был выше по течению, как раз шла телега с углём. Те, кто мог себе это позволить, покупали уголь, другим иногда давали от колхоза. Зарплаты-то не было, так хоть так помогали людям. Нам вроде тоже обещали. В этих краях дрова – дефицит, зато недалеко расположены угольные шахты, мелкие камни да пыль с которых отдавали в продажу. Наш колхоз там закупался.
В общем, мне было о чём подумать. В город нужно, запасы сделать. А для этого транспорт необходим: я с этой ногой не пешеход, далеко не уйду. Идеально подошла бы мотоколяска, да где её найдёшь? И выпускают ли их вообще? Придётся обычные машины угонять. Велик мне не нужен, не справлюсь.
Приметив, что пацаны закончили возиться с камышом и, закинув вязанки за спины, двинули к селу, я тоже прекратил рыбачить. Дождался, когда они со мной поравнялись, один из парней подхватил моё ведро (не мне с костылём его тащить), и мы направились в село.
Братья жили через три дома от нас дальше по улице. Возле нашего плетня остановились, деловито отобрали для себя пять крупных рыбин (у них было пять ртов в доме). Я смотрел на это спокойно: они не раз помогали нам, так что всё правильно, заслужили.
Младший из братьев похвастался, что вчера взял на удочку большого леща. Я это уже слышал, он всем рассказал и даже показал пойманного подлещика. Вообще, наша речка впадала в Дон, до которого километров сорок, но была она мелкая и водилась в ней одна мелочовка, крупные рыбины в неё не заплывали.